Джек Шефер - Шейн
Никак нельзя было допустить, чтобы он меня увидел. Я бежал и все время оглядывался через плечо. Пробежал ферму Джонсона, почти миновал участок Шипстеда и вырвался на последний открытый кусок дороги перед окраиной городка, когда наконец увидел, что он выезжает на дорогу. Я кинулся к обочине и спрятался за кустами терновника. Скорчился там, стараясь восстановить дыхание, и ждал, пока он проедет мимо. Топот копыт громыхал у меня в ушах, смешиваясь с ударами моего собственного сердца. Я воображал, что он несется бешеным галопом, и был твердо уверен, что он давно уже промчался мимо меня. Но когда я раздвинул кусты и высунулся посмотреть, он двигался умеренным шагом и был прямо напротив меня.
Он там на дороге казался высоким и жутким, он в этом мистическом полусвете маячил гигантской тенью. Он был сейчас тем человеком, которого я увидел в самый первый день, незнакомцем, темным и запретным, прокладывающим свой одинокий путь из неизвестного прошлого в абсолютном одиночестве своей собственной непреклонной и инстинктивной непокорности. Он был символом всех смутных, бесформенных образов опасности и угрозы, извлеченных воображением из неизведанного царства человеческих возможностей, которых я тогда не мог ни понять, ни представить. Угроза горела на нем, как клеймо, и даже издали ошеломляла, будто удар молнии.
Я ничего не мог поделать с собой. Я закричал, споткнулся и упал. Он соскочил с коня и оказался надо мной раньше, чем я успел подняться, и поднял меня, и его руки держали меня сильно и внушали уверенность. Я смотрел на него с испугом, чуть не плача, — но постепенно страх покидал меня. Никакой он не был незнакомец. Это просто тени обманули меня. Это был Шейн. Он слегка потряс меня и улыбнулся.
— Бобби, малыш, сейчас тебе гулять не время. Беги-ка домой и помоги матери. Я ведь сказал тебе, что все будет хорошо.
Он опустил меня на землю и медленно повернулся, глядя на далекие просторы долины, посеребренной лунным светом.
— Посмотри на эту землю, Бобби. Оставь ее у себя в памяти такой, как она сейчас. Это красивая земля, Бобби. В таком месте хорошо быть мальчиком и взрослеть душой, как положено мужчине.
Я устремил взгляд туда же, куда и он, и увидел нашу долину как будто в первый раз; во мне кипело больше чувств, чем я мог вытерпеть. У меня комок к горлу подступил, я потянулся к нему рукой — и не нашел.
Он уже снова возвышался в седле, и две тени, человека и коня, слившись в одну, двигались по дороге к желтым квадратам, которые были пятнами света, падающего из окон дома Графтона в четверти мили отсюда. Я помешкал немного, но слишком уж сильно меня туда тянуло. И я бросился следом за ним, летя сломя голову посреди дороги.
Не знаю, слышал он меня или нет, но он продолжал свой путь. На длинной веранде заведения у дверей салу* на стояли несколько человек. Рыжие волосы позволили легко узнать среди них Марлина. Люди эти внимательно следили за дорогой. Когда Шейн попал в полосу света от ближайшего большого окна — это было окно магазина — они настороженно замерли. А потом Рыжий Марли с перепуганным лицом опрометью нырнул в дверь.
Шейн остановился — не у коновязи, а у крыльца со стороны магазина. Спешившись, он не перебросил поводья через голову коня, как обычно делают ковбои. Он зацепил их за переднюю луку седла, и конь, кажется, понял, что это означает. Он стоял неподвижно у самых ступенек, подняв голову в ожидании, готовый лететь по первому зову.
Шейн прошел вдоль веранды и приостановился перед двумя людьми, которые там еще стояли.
— Где Флетчер?
Они посмотрели друг на друга, потом на Шейна. Один начал было:
— Он не желает…
Голос Шейна остановил его. Он просто хлестнул по ним, низкий, не сулящий ничего хорошего, он прямо в мозги впивался:
— Где Флетчер?
Один из них мотнул рукой к двери, и они шевельнулись, чтобы освободить ему дорогу, но его голос пой-мал их:
— Идите внутрь. Прямо к бару — и не оборачиваться!
Они вылупились на него, беспокойно поежились, поспешно повернулись оба разом и вместе протолкнулись в качающиеся двери салуна. Когда двери пошли обратно, Шейн схватился за створки, за каждую одной рукой, рванул их на себя и исчез внутри.
Торопясь и спотыкаясь, я взбежал на ступеньки и кинулся в магазин. Там оставались только Сэм Графтон и мистер Уэйр, да и они оба спешили к проходу в салун и были так взбудоражены, что даже не заметили меня. Они остановились в проходе. Я взобрался у них за спиной на испытанный наблюдательный пункт — мои ящик, с которого мне было все видно через их головы.
Большая комната была забита народом. Почти все, кого можно было обычно встретить в городе, находились там, все, кроме наших соседей — гомстедеров. Было тут и много других, новых для меня лиц. Люди выстроились локоть к локтю почти во всю длину бара. Все места за столиками были заняты, много людей расселись вдоль дальней стены. Большой круглый покерный стол в заднем конце зала между лестницей, идущей на маленький балкон, и дверью в канцелярию Графтона был уставлен стаканами и столбиками фишек. Все вокруг стояли, и было странно, что сзади за этим столом оставался свободный стул. Должно быть, кто-то только что сидел на нем, потому что перед пустым местом на столе оставались фишки, а рядом с ними лежала сигара, от которой еще поднималась струйка дыма.
Рыжий Марлин стоял позади пустого стула, привалившись к задней стене. Тут он заметил дымок и как будто слегка всполошился. Старательно делая небрежный вид, он бочком уселся на стул и подобрал сигару.
Вуаль разреженного дыма плавала слоями под потолком над всем залом, закручивалась лентами вокруг висячих ламп. Так всегда выглядел салун Графтона в разгар вечерней работы. Но сегодня что-то было не как всегда, чего-то не хватало. Шорохи, скрипы, гомон голосов, которые должны были подниматься над этой сценой, составляя неотъемлемую часть ее, — вот чего сегодня недоставало, и тишина воздействовала сильнее, чем любой звук. Внимание всех в зале, как будто они обладали единым общим разумом, было сосредоточено на темной фигуре у распашных дверей — она застыла спиной к дверцам, касаясь их.
Это был Шейн, Шейн из приключения, которое я придумал для него, хладнокровный и опытный, один против зала, полного людей, в ясном одиночестве своего собственного непобедимого совершенства.
Его глаза обыскивали комнату. Вот они задержались на человеке, сидящем за маленьким столиком в переднем углу, в низко надвинутой на лоб шляпе. И тут меня как долбануло что-то — я с изумлением понял, что это Старк Уилсон и что он изучает Шейна с озабоченной миной на лице. Глаза Шейна прошлись по залу, изучая каждое лицо. Они остановились на человеке у стены, в них мелькнуло самое начало улыбки и он едва заметно кивнул головой. Это был Крис, высокий и тощий, с рукой на перевязи, и когда он заметил кивок, то чуть-чуть покраснел и переступил с ноги на ногу. А потом распрямил плечи, и по лицу прошла медленная улыбка, теплая и приветливая, улыбка человека, который наконец понял сам себя.
