Патрик Витт - Братья Sisters
– И он не оставил для нас ничего?
– Не оставил.
– И не сказал, куда направляется?
– На Светящуюся реку. Сказав это, он рассмеялся, а вместе с ним и тот коротышка с рыжей бородой. Почему, я так и не поняла.
– Так они вместе смеялись?
– Рассмеялись они одновременно и, я так полагаю, над одним и тем же. Я поискала реку на карте и не нашла.
– Мистер Моррис сам уходил? По своей воле? Его не принудили?
– Вроде бы сам.
Поразмыслив, Чарли сказал:
– Занятная вещь – дружба.
– Как по мне, тоже, – согласился голос. – Поначалу мне казалось, что мистер Моррис этого коротышку на дух не выносит, а потом вдруг они сделались неразлучны. Часами просиживали, запершись в номере.
– Он точно не оставил нам никаких указаний?
– Оставил бы – я бы знала, – надменно ответила женщина.
– То есть мистер Моррис вообще ничего не просил передать?
– Я такого не говорила.
Пристально посмотрев в раструб рожка, Чарли произнес:
– Мэм, будьте столь любезны, скажите, что оставил мистер Моррис?
Я слышал, как она пыхтит по ту сторону рожка.
– Книжку, – ответила наконец женщина.
– Что за книжку?
– Такую, в которой он делал заметки.
– Какие же?
– Не знаю. Знала бы – не сказала.
– То есть это личные записи, верно?
– Вот именно. Едва поняв это, я тотчас закрыла ее.
– Но что-то вы успели прочесть, а?
– Узнала, что в начале пути до Сан-Франциско погода выдалась не слишком приятная. Я смущаюсь читать подобные приватности, и тайны постояльцев уважаю.
– Да, да, конечно.
– Я не смею подводить клиентов и храню их личные дела в секрете.
– Понимаю, понимаю. Впрочем, где сейчас эта книга?
– У меня. В комнате.
– Буду премного благодарен, если вы нам ее покажете.
Женщина помолчала.
– Думаю, я не имею права исполнить вашу просьбу.
– Говорю вам: мы друзья мистера Морриса.
– Что же он для друзей записочку не оставил?
– Так, может, он им оставил книгу?
– Книгу он забыл. В спешке. Я нашла ее в простынях, в изножье кровати мистера Морриса. Он явно убегал и сильно торопился, постоянно оглядываясь через плечо. Если я все правильно поняла, то убегал он от вас двоих.
– То есть книгу вы не покажете?
– Я сохраню верность своему гостю.
– Что ж, ладно, – ответил Чарли. – Тогда принесите нам, пожалуйста, обед в номер. И по кружке эля.
– Вы остановитесь у нас?
– На ночь точно. Этот номер сойдет.
– Что, если мистер Моррис вернется?
– Если он и впрямь ушел с Вармом, то нет, не вернется.
– И все же вдруг возвратится?
– Тогда прилично заработаете на шампанском, ибо мы намерены как следует отметить встречу.
– Вам обед горячий или холодный?
– Горячий. И две кружки эля.
– Значит, два полных горячих обеда?
– И две кружки эля.
Женщина позвонила в колокольчик, давая знак, что разговор окончен. Чарли же снова прилег на кровать. Я спросил, что он думает о случившемся.
– Что думать, я и не знаю. Надо для начала взглянуть на записи Морриса.
– Вряд ли хозяйка нам их покажет.
– Не торопи события, братец.
Открыв окно, я выглянул наружу и вдохнул соленый воздух. Гостиница стояла на крутом холме, и видно было, как толпа китайцев – с косичками, в шелках и замызганных тапочках – толкает вверх по склону быка. Животное в гору идти не желало, и косоглазые лупили его ладонями по крупу. При этом они перекрикивались, и голоса их напоминали птичий хор, странный и совершенно чужой. Своей чуждостью китайский язык и показался мне очаровательным, хотя, наверное, сами косоглазые просто отчаянно матерились.
В этот момент постучали. В номер вошла дородная женщина, очень плотно поджимающая губы. Она принесла нам обед, горячий, если не сказать обжигающий. Прохладный эль был очень вкусный – я залпом опорожнил половину бокала. Потом поинтересовался у хозяйки, во что мне встал этот большой глоток. Женщина, присмотревшись к бокалу, ответила:
– Три доллара. Целиком обе ваши порции – семнадцать.
При этом она взглянула на нас так, словно ждала немедленного расчета. Чарли поднялся и вручил ей двойного орла. Когда же хозяйка полезла в карман за сдачей, братец перехватил ее руку и заверил, что сдачи не надо, пусть это послужит компенсацией за нашу грубость и проникновение в комнату без хозяйского ведома. Сдачу женщина приберегла, однако спасибо не сказала. Напротив, мы ее как будто обидели. Стоило Чарли протянуть вторую двадцатку, и лицо женщины сделалось каменным.
– Это что еще такое? – спросила она.
– Плата за книжку.
– Сказано было: вам ее не заполучить.
– И не надо, мэм. Оставьте книгу при себе. Мы лишь взглянем на записи одним глазком.
– Не видать вам их, как своих ушей!
Пальцы ее сжатых в кулаки рук покраснели от напряжения. Здорово мы эту бабу разозлили. Громко топая, она чуть не выбежала из комнаты.
Торопится, поди, собрать если не всех, то хотя бы половину работников и похвастаться: мол, смотрите, какого стойкого и морального духа ваша хозяйка! Мы же с Чарли присели обедать. Мне стало жаль хозяйку, ибо судьба ее ждала незавидная. Чарли, заметив мое озабоченное выражение на лице, произнес:
– Я честно пытался обстряпать дело по-доброму.
Что ж, не поспоришь. Ничем особенным – кроме цены, разумеется – обед от прочих съеденных нами прежде не отличался. Когда же пришла хозяйка, чтобы забрать тарелки, Чарли поднялся ей навстречу. Гордо вскинув голову и посмотрев на моего братца свысока, женщина спросила:
– Ну, чего вам?
Чарли не ответил. Он просто очень сильно ударил ее в живот. Женщина согнулась пополам и рухнула на стул, кашляя и пуская слюни, пытаясь опомниться. Я поднес стакан воды, заодно прося прощения и объясняя, дескать, дневник Морриса нужен нам позарез. Чарли добавил от себя:
– Надеюсь, больше не придется причинять вам вреда, мэм. Но и вы поймите: дневник так или иначе мы заберем.
Вряд ли смысл этих слов дошел до нее. Оскорбленная, возмущенная, хозяйка, поди, не слышала Чарли. Впрочем, когда я сопроводил женщину до ее комнаты, она молча отдала дневник Морриса. Я всучил ей двадцать долларов для очистки совести. Вряд ли женщина так запросто успокоится, все же рука у Чарли тяжелая, но я настаивал, и деньги хозяйка приняла. Ни мне, ни Чарли бить слабых не нравится – это чистейшая подлость. На хозяйку мы напали вынужденно. В этом вы убедитесь, если станете читать дальше.
Ниже привожу дословные цитаты из дневника Генри Морриса: его записи, относящиеся к делу, повествующие о непонятном и неожиданном сговоре с Германом Кермитом Вармом и о том, как Командор потерял верного соглядатая и любимчика.
Глава 38
* С неделю я приглядывал за Вармом одним глазом, а сегодня он неожиданно сам приблизился ко мне. Я спокойно шел через вестибюль гостиницы, как вдруг он возник сбоку и подхватил меня под локоть: ни дать ни взять джентльмен, ведущий даму по неровной тропинке. Само собой, будучи безмерно удивленным, я вздрогнул, и Варм взглянул на меня обиженными глазами. «Так мы помолвлены али как?» – спросил он. Всего девять утра, а он, было видно, успел нализаться. Я потребовал, чтобы Варм перестал за мной следовать, и сам же, не менее его, поразился этой фразе. Я уже несколько дней чувствовал, как он шпионит за мной, однако в тот момент даже не думал высказывать ничего подобного. Впрочем, по виноватому выражению на лице Варма я понял: он уязвлен в самое сердце. Отлично, я дал ему достойный отпор. Тут Варм попросил одолжить доллар, но я отказал. Он, получив ответ, учтиво приподнял старенький пыльный цилиндр, сунул большие пальцы в кармашки жилетки и, гордо вскинув голову, покинул гостиницу. Пройдя под навесом, он остановился и встал на улице, видимо, погреться на солнышке. Широко и с явным удовольствием Варм раскинул руки, словно желая впитать солнечные лучи. В этот момент мимо проезжала повозка с мусором, и он так ловко вскочил на нее сзади, что кучер и не заметил. Нельзя не признать, красиво ушел этот Варм, однако целиком и в общем впечатление он произвел на меня еще худшее, чем когда я первый раз увидел его. И дело вовсе не в выпивке, скорее в пренебрежении гигиеной. Запашок от него тот еще. Не удивлюсь, если Варм скончается еще до приезда тех двоих из Орегона.
