Луис Мастерсон - За честь друга
— Скорее!
— Отец переписал часть банковских денег на себя. Ван Барен узнал об этом и заставил его украсть еще большую сумму. На эти деньги он и основал свою компанию…
Кейн опять встряхнул ее:
— Дальше!
— Он обещал расплатиться. Обещал, но так и не сделал этого! Наоборот, он связал нас еще сильнее…
Ее душили слезы.
Кейн поднялся. Злость его понемногу отступала. Он посмотрел вокруг, взял с кресла плед и накинул ей на плечи. Она словно не заметила этого.
Вдруг она принялась быстро-быстро говорить:
— Папа хотел его разоблачить! Но он об этом догадался, и людей, которых папа отправил в Хондо, повесили! Кейн вспомнил виселицу в Хондо и рассказы о казни.
— Ван Барен держал нас в руках! Папа не осмеливался предпринять что-нибудь еще: он знал, что если недостачу обнаружат, то Ван Барен выйдет из воды сухим! Вот тогда и приехал Чарли Катц…
Кейн сосредоточился:
— И что?
— Бухгалтер отца заметил, что денег не хватает… И отец… убил его! — Последние слова Стелла почти прокричала. — Ему была невыносима мысль о тюрьме! Ван Барен хорошо усвоил это и использовал для нажима. Вдова бухгалтера стала пить. Чарли Катц повстречал ее в каком-то баре, и она призналась ему в своих подозрениях. Катц стал доискиваться… правды. Ван Барену сообщили об этом, а заодно и о том, что Чарли — техасский рейнджер. Тогда он запаниковал… И приказал, чтобы мы… чтобы мы…
— Все, — крикнул Кейн. — Хватит! Она, рыдая, встала; плед упал на пол, но она не обратила на это внимания.
— Нет, — воскликнула она, — это не все! Ван Барен привез сюда умирающего Чарли, уложил его на диван, сорвал с меня одежду и ударил по лицу. А потом… повернулся и выстрелил в своего помощника из револьвера Чарли, который оказался у него в кармане. Потом выстрелил еще два раза — в дверь. Это было как в страшном сне… Я не могла понять, в чем дело… Он заставил меня сказать, что… что…
— Хватит, — негромко сказал Кейн.
Подойдя к небольшому красивому секретеру, он порылся в нем, нашел лист бумаги, карандаш и принялся писать. Она безостановочно плакала.
Через минуту он протянул ей бумагу:
— Подпиши!
Она взяла карандаш. На листок упали слезы. Она подписала, он сложил его и сунул в карман, покосившись на нее.
Он понимал ее слабость, ее стремление считаться респектабельной девушкой, принадлежать к высшим светским кругам Форт-Уорта.
Неужели она зашла так далеко лишь из боязни бесчестья и разорения? Или же эта история была примером того, как можно вызвать катастрофу, используя чужую мелкую оплошность?
— Что ваш отец делает в Далласе? — спросил он.
— Он хочет взять там ссуду, чтобы восполнить недостачу. Он во что бы то ни стало хочет оправдаться и разоблачить Ван Барена!
«А убийство Чарли и ни в чем не повинного служащего, выходит — пустяки по сравнению с папиной бедой?» — с горечью подумал Кейн.
Его снова охватили ненависть и отвращение. Она закуталась в плед.
— Что же будет теперь? — прошептала она, дрожа.
Он ответил:
— Игра окончена. Теперь настал черед Ван Барена. Не пытайся встать у меня поперек дороги, не то я тебя раздавлю. Тебе остается одно: играть роль безвинно пострадавшей девушки. Обычно судьям это нравится.
В ее глазах блеснул расчетливый огонек. Кейн ожидал вопроса о шансах ее отца, но она спросила о другом:
— Ты так считаешь? Я смогу на тебя рассчитывать на процессе?
— На процессе меня не будет, Стелла. Ты уже доказала, что ты хорошая актриса. Так что справишься и сама…
Он взял свою куртку; на дворе вовсю лил дождь. Он услышал, что она встает, и обернулся. Плед сполз ей на бедра, полная грудь напряженно вздрагивала.
— Я сделаю всё для тебя, если ты мне поможешь, — сказала она вполголоса.
Он вспомнил Чарли и содрогнулся от отвращения, глядя на нее.
— Я не лег бы с тобой в постель и за все золото Хондо!
Он вышел на крыльцо и остановился под козырьком. Дождь лил как из ведра. Кейн посмотрел на здание компании. Все окна и двери были закрыты. Что делать теперь? Найти Ван Барена и заставить его говорить?
Говорить?..
Он дотронулся до рукоятки кольта. Нет, разговоров с него довольно. В нем постепенно нарастало напряжение. Ван Барен и шериф Хьюитт были здесь, в городе. Может быть, в сотне метров от него! И Кейн знал, что с наступлением ночи заговорят револьверы и кто-то найдет свою смерть.
Он шел, держась поближе к стенам домов. Улицы были безлюдны, дождевые капли стучали по фонарям, качавшимся от порывов ветра.
После недолгих колебаний он спросил какого-то запоздалого прохожего, где живет Ван Барен. Тот ответил, втянув голову в плечи и едва замедлив шаг:
— У него ранчо за городом. В нескольких милях к востоку.
Кейн вернулся к тому месту, где стоял его конь. Выехав из города, он оказался в совершенной темноте;
одежда на нем промокла насквозь. Часа через два он увидел свет. Вскоре дорога привела его к воротам.
Внезапно дождь прекратился, тучи на небе стали расходиться. При тусклом свете звезд он увидел висевшую на воротах табличку: «Ранчо „Ван Барен"“.
Кейн открыл ворота, вошел, ведя коня за собой, и тщательно затворил их. До освещенных окон было метров пятьсот. Выставил ли Ван Барен охрану? В такую погоду — вряд ли… Однако, он решил не искушать судьбу и ступал осторожно, не выпуская уздечки из рук.
Вскоре он различал в двух сотнях шагов перед собой большой одноэтажный дом из камня и дерева. По небу стремительно проносились облака, то и дело задевая рваными краями лунный серп.
Шагая вдоль быстрого узкого ручья, он добрался до нескольких пристроек и неподвижно постоял там, напрягая слух. Все было тихо, если не считать ветра, который шелестел кустами и посвистывал в дымоходах.
Он сделал еще несколько шагов, и тут услышал голоса.
Он двинулся вперед, дрожа от холода и волнения. В лужах воды отражались три освещенных окна. Он, пригнувшись, прошел мимо двух первых окон и заглянул в последнее.
Он увидел просторную комнату с высоким потолком. Ее тускло освещали две лампы и огонь в камине. Это была типичная для ранчо гостиная: стены из тесаного камня, толстые балки, подпирающие потолок, шкуры и ковры на полу, массивная мебель.
В глубоких креслах у камина сидели трое. Перед ними стоял столик со стаканами и бутылками. Два человека сидели к Кейну спиной, третьего он видел в профиль. Кейн тут же понял, что это и есть Ван Барен.
Несмотря на то, что он сидел, в нем сразу угадывалась недюжинная физическая сила: широкие плечи, бычья шея, круглая голова с короткими седеющими волосами; сплюснутый боксерский нос, решительный волевой подбородок, черные густые брови. Он что-то неторопливо говорил остальным; те изредка кивали головами.
