Клифтон Адамс - Красные рельсы
Однако в этом окровавленном лице было что-то особое… Впрочем, лица как будто не было вовсе.
В голове у Конкэннона словно приоткрылась какая-то дверца и сверкнул луч света. До этого смутная мысль предстала во всей своей ясности. Когда он говорил с хозяином похоронного бюро, тот вспомнил, что Рэя Алларда хоронили в закрытом гробу. Почему друзьям Рэя не позволили пройти у открытого гроба, как требовала традиция?
Вдруг ему вспомнилось изуродованное лицо мертвого Кроя. Внутри у него что-то оборвалось. Он нашел решение задачи. Или, по крайней мере, знал, где его искать.
Он вышел на дорогу и остановил фиакр, поворачивающий на Бродвей.
– На Харви-стрит есть похоронное бюро, – сказал он кучеру. – Хозяина зовут…
За спиной его внезапно вырос Боун. На губах его была все та же недобрая улыбка, но лицо казалось необычно бледным.
– Кого собрались хоронить, Конкэннон?
Конкэннон не ответил. Небрежным движением руки Боун отпустил фиакр. Мимо них по Бэттл-роуд дефилировали шумные вереницы людей, но Конкэннону казалось, что его окружает звенящая тишина. Некоторое время Боун пристально смотрел на него.
– Вы догадались, верно? – сказал он наконец.
Хитрить было бесполезно. Хозяин похоронного бюро теперь был тоже ни к чему. Конкэннон кивнул:
– Кажется, да.
Полицейский расправил широченные плечи и, казалось, вздохнул.
– Я заметил это еще в «Дни и ночи». Вы тогда были уже близки к правде. Что ж, можем пойти прямо сейчас…
– Куда?
– А разве вы не хотите его видеть? Конкэннон удивился:
– Он что, в Оклахома-Сити?
– В шести кварталах отсюда.
Полицейский подтолкнул Конкэннона плечом, направляя его в толпу. На Гранд-Авеню они свернули на запад и пошли по темной безлюдной улочке.
– С таким везением вам бы в карты играть, – спокойно сказал Боун.
Как раз в эту минуту Конкэннон не считал себя таким уж везучим.
– Почему это? – глуповато спросил он.
– С самого приезда вы шли по краю пропасти. – Боун восхищенно покачал головой, глядя на него. – Если б была на то моя воля, я бы давно уже вас застрелил. А когда вы смогли уйти от Тюрка и Кроя – это была уже настоящая улыбка фортуны!
– Теперь она, кажись, перестала улыбаться, – мрачно заметил Конкэннон.
Когда они добрались до угла Харви-стрит, в руке Боуна заблестел «Кольт».
– Ей-богу, не пойму, зачем вам эта штука, – сказал сержант, сунул руку в карман Конкэннона и вытащил его «тридцать восьмой».
Они молча шли по темной улице. Конкэннон мог только гадать, что его ожидает. Вопросы, занимавшие его до сих пор, утратили всякую важность.
– Вы меня разочаровываете, Боун, – сказал он наконец, чтобы нарушить гнетущее молчание.
Боун посмотрел на него и улыбнулся.
– Я оставался честным целых четыре года. Другие подрабатывали на сутенерах, проститутках и игроках. Но Марвин Боун – никогда. Ни одного цента. – Он засмеялся. – В участке меня терпеть не могли…
– И когда же вы перестали быть честным?
– Когда ставка сделалась достаточно большой. – Он самодовольно вздохнул. – Я умел ждать. И знал, что час мой придет. Вот он и пришел. Сто тысяч долларов! От этого у любого может закружиться голова!
– Сколько человек разделит их между собой?
– Только двое. Он и я. Собственно говоря, вы оказали нам услугу, убив Тюрка и Кроя.
Конкэннону вдруг стало жаль этих двоих. Они затратили столько труда, уже будучи вычеркнутыми из списка…
Они достигли бедных кварталов Харви-стрит. Боун локтем подтолкнул Конкэннона к тропинке, ведущей на пустырь; там, недалеко от дороги, стоял какой-то невзрачный домишко.
– Жилище не из шикарных, верно? – произнес сержант. – Как раз по карману честному полицейскому. – Он подошел к двери и постучал. – Это я, Боун! Я привел Конкэннона.
Наступило напряженное молчание. Конкэннон словно слышал, как по ту сторону двери работает человеческий мозг. Затем раздался тихий невыразительный голос:
– Входите.
Боун повернул ключ в замке и открыл дверь. Когда они вошли, он тут же запер дверь на засов. Внутри было темно, как в подземелье, и слышалось чье-то тяжелое свистящее дыхание. Конкэннон почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове.
Наконец Боун чиркнул спинкой и зажег фонарь, висевший над дверью. У противоположной стены на старой походной кровати лежал человек. В руках он держал «Кольт» сорок пятого калибра. Ствол был направлен на Конкэннона и едва заметно дрожал.
– Ты его обезоружил? – спросил он у Боуна.
Тот, улыбаясь, показал в ответ «тридцать восьмой». Человек удовлетворенно кивнул и опустил оружие.
– Ты почти не изменился, Маркус, – сказал он с легкой задумчивой улыбкой.
– А ты изменился, Рэй, – ответил Конкэннон.
Глава девятая
Когда-то Рэй Аллард был человеком недюжинной силы; глаза его сияли неизменным весельем, руки и ноги были будто на стальных пружинах. Сейчас он лежал без сил; бледная пересохшая кожа была словно приклеена к черепу, в глазах тускло горел огонек лихорадки.
Боун скрестил руки на груди и прислонился спиной к двери, с интересом наблюдая за встречей двух старых друзей.
– Он сам обо всем догадался, – сказал он Алларду. – Я застал его в тот момент, когда он собирался ехать к Лоусону.
Аллард кивнул и скривил губы в невеселой улыбке.
– Я не сомневался, что ты поймешь, – сказал он Конкэннону. – Что тебя навело на верный путь? Похоронное бюро?
Конкэннон ответил:
– Гробовщик сказал, что церемония проходила с закрытым гробом. А это делается только в тех случаях, когда покойника нельзя показывать людям. – Он отыскал в кармане сигару, отгрыз ее кончик и закурил. – Так кто же был в ящике, Рэй? Миллер, специалист по нитроглицерину?
Аллард качнул головой, не сводя с Конкэннона болезненного взгляда.
– Да. Эйб Миллер. Он был моего роста. И волосы у нас были одного цвета. Карабин, как ты знаешь, не слишком аккуратный инструмент. А если стрелять в упор – тем более. Миллер получил заряд картечи в лицо. Поэтому гроб и не открывали. – Он мечтательно улыбнулся. – Церемония, в общем-то, получилась что надо. Цветы на могиле, важные персоны: Джон Эверс, мэр города и другие. Честно говоря, Маркус, я немного обиделся, что ты не пришел.
– Я был занят, – сухо сказал Конкэннон. – Значит, никому так и не пришло в голову усомниться в личности убитого?
– Какие могли быть сомнения? На Миллере была моя одежда, а в карманах – мои вещи. Кто мог подумать, что это не Рэй Аллард, а другой человек?
– Может быть, твоя жена?
Лицо Алларда не изменилось. Он устало пожал плечами:
– Нет. Атена ничего не заподозрила. Поскольку никто не сомневался, что это я, ее даже не попросили опознать труп. Хотя нет, кое-кто все же понял, что в гробу лежал не Рэй Аллард…
