Макс Брэнд - Вне закона
А на следующий день над Линмаусом состоялся суд.
Это был удивительный судебный процесс даже для Дикого Запада, где несуразное разбирательство подобных случаев уже никого не удивляло. Судья, которому предстояло вести дело Ларри, никаких юридических учебных заведений не оканчивал. Эту должность при отсутствии надлежащего образования он получил в результате простого голосования жителей городка. Судья, по натуре удивительно открытый человек, был когда-то обычным фермером, а судьей стал по настойчивому требованию сограждан. Он был предельно прост и храбр как лев. Бывший ранчеро всеми фибрами души ненавидел людей с оружием и всех преступников, какого бы калибра они ни были. Потому, когда в зале заседаний он увидел Линмауса, его глаза заволокло красным туманом. Ему были известны трое из числа тех, кого в свое время порешил этот бандит. Нельзя сказать, что те жертвы внушили судье уважение, но, по его глубокому убеждению, человек застреливший их, кроме ненависти, ничего не заслуживает.
Защитником к Линмаусу приставили молодого бледнолицего юнца Твилла, только что окончившего адвокатскую школу. Белки его глаз от ночного бдения над учебниками все еще отливали красным цветом. Видимо, поэтому он носил очки. Единственным желанием Твилла в этот момент было удержаться от участия в линчевании его подзащитного. Толпа любопытных, пришедших в зал суда, озверев, могла бы без всякого суда и следствия расправиться с обвиняемым.
И вот, после выбора присяжных заседателей и речи, произнесенной окружным прокурором, суд над Линмаусом наконец-то начался.
Юный Твилл, назначенный его защищать, не мог не обратить внимание суда на одно маленькое нарушение процедуры — в зале отсутствовал истец.
— А как он может присутствовать, если, пострадав от этого головореза, лежит тяжело раненный и вот-вот отдаст душу? — возмущенно отреагировал прокурор.
Адвокат был обескуражен таким заявлением, но все же нашелся что возразить:
— В таком случае от Лью Дэниельса должно было поступить хотя бы заявление.
— Никаких заявлений здесь не требуется! — резко парировал прокурор. — Можно спросить судью, нужно ли ему исковое заявление, когда весь Крукт-Хорн знает, как и кем совершалось преступление. Бедный Лью Дэниельс едва появился в вашем городке, как этот негодяй набросился на него!
В зале, забитом до отказа, раздались громкие аплодисменты, и все, кроме Уильяма Оливера, с нескрываемым презрением дружно уставились на подсудимого. Присутствие в зале уважаемого в городке банкира придавало судебному разбирательству дополнительный вес
Линмаус, как ни старался, никого из семейства Дэниельсов так и не увидел. Постепенно им стало овладевать чувство беспокойства.
Затем слово предоставили подсудимому, и Ларри подробно изложил суду, как все произошло.
После его выступления помощник окружного прокурора спросил:
— Ответьте нам, Линмаус, сколько человек вы убили за свою жизнь?
Молодой Твилл заявил протест, но судья Бор, следуя своей особой логике, отклонил его:
— Не вижу ничего незаконного в этом вопросе. Всем нам известно, что на совести Линмауса много невинных жертв, и мы имеем право знать, сколько же их было. Судя по всему, молодые юристы так и не смогли отыскать такого права в своих учебниках!
Произнеся свою последнюю фразу, судья сердито посмотрел на мистера Твилла. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы до конца разбирательства выбить молодого адвоката из седла. Лицо защитника Линмауса сделалось бледно-зеленым. У него появилось ощущение, будто его шею стянуло петлей.
С этого момента адвокат протестов больше не подавал, палее судебный процесс пошел по хорошо накатанному сценарию. Теперь до оглашения решения суда оставались считанные минуты. Обращаясь к присяжным заседателям, судья выразил сожаление, что преступление, совершенное бандитом Линмаусом, не дает повода для вынесения ему смертного приговора.
— Преступники нарушают закон, когда им вздумается, и многие не получают за это заслуженной кары, — заявил он, обращаясь к ним. — Но я все же выражаю уверенность, что нам удастся по всей строгости закона наказать арестованного. После совещания вы огласите свой вердикт и справедливость будет восстановлена.
Заседатели удались. И появились вновь ровно через пять минут!
Линмаус конечно же был признан виновным.
После того как присяжные огласили свой вердикт, судья произнес речь. Надо сказать, что он с радостью вступил в должность судьи не только в силу своего желания наказывать тех, кто крал у фермеров скот, но и потому, что обожал произносить речи. Его выступление длилось полчаса. В нем он подробно описал жизнь обвиненного, привел многочисленные факты из биографии Ларри, основанные лишь на слухах, и в заключение зачитал приговор — десять лет тяжелых работ в колонии строгого режима. При этом вновь выразил сожаление, что Линмауса нельзя приговорить к двадцати годам или даже к смертной казни через повешение!
Пламенная речь Бора произвела на присутствующих огромное впечатление, зал взорвался громкими продолжительными аплодисментами. В конце концов восторженная толпа подхватила судью, на руках вынесла его из зала суда и понесла по улице. На площади ему предстояло повторить ту же речь, но уже с дополнениями и в более ярких красках для тех, кто не смог втиснуться в зал заседаний.
На основании решения суда шериф вновь препроводил осужденного в тюрьму. На площади гремел голос судьи Бора, и многие, возбужденные его речью горожане, стали глазами искать Линмауса. Но он к тому времени уже находился за решеткой!
Тогда неистовая толпа опять собралась у здания тюрьмы и, громко выкрикивая ругательства в адрес бандита, вновь попыталась взять ее штурмом. Но шериф был предельно спокоен. Попыхивая цигаркой, он разговаривал с Ларри.
— Ну это не самое страшное из того, что могло произойти, — комментируя решение суда, утешил он заключенного. — Десять лет исправительных работ пойдут тебе только на пользу. За эти годы ты наконец-то поймешь; что закон сильнее тебя. Выйдешь на свободу в тридцать четыре, а это для мужчины самый возраст начать оседлую жизнь, заняться честным трудом! У тебя будет шанс стать полезным для общества, настоящим гражданином своей страны.
— Послушай-ка, Цыпленок, — прервал его Ларри, — тюрьма-то здесь огромная.
— Да? Ну и что из этого?
— Выбери себе какой-нибудь уголок и поболтай в нем сам с собой. Не хочешь? -
Фыркнув, шериф поднялся с табуретки, а из соседней камеры, в которой сидел один из бродяг, раздался громкий хохот.
— Хороший совет, — огрызнулся Энтони. — Только от таких советов даже трава не растет. Ну что ж, я еще раз убедился, что горбатого могила исправит!
