Луис Ламур - Там, на сухой стороне
Он ощупал мое тело. Я чувствовал его пальцы на своих ребрах и вздрогнул от этого прикосновения. Затем я опять услышал его голос:
— На палец мы наложим шину. Штаны придется разорвать и крепко перевязать бок, чтобы закрепить ребра на месте. Я умею так их сращивать, что и следа не останется. Остальное — это лишь порезы да ссадины. Есть ли другие серьезные повреждения, покажет время. Он получил несколько крепких ударов по голове.
— А как мы его повезем?
— На травуа — индейских волокушах. Точно так же, как индейцы с равнин перевозят свое добро и раненых. Я пойду вырежу пару шестов, и мы соорудим носилки.
Они еще поговорили, и Чантри ушел. Когда я опять почувствовал себя лучше, мы были в хижине одни — я и она. Я открыл глаза. Каждая частичка моего тела ныла, а голова просто раскалывалась.
Она заметила, что я проснулся, подошла и покормила супом с ложечки. Суп был очень вкусный.
— Спасибо, — пробормотал я.
— Сколько их было?
— Трое. Один набросил на меня лассо, но я все равно свалил Уайли. Даже два или три раза. Мы боролись на поляне, а рыжий…
— Громила Бэйнс.
— Он держал лассо достаточно свободно, чтобы я мог драться. Думаю, может, он и не возражал против того, чтобы я побил Уайли.
— Разумеется. Громиле на все наплевать. Но он ценит выдержку. Если ты показал характер, ему это могло понравиться.
— Я отделал его. Я отделал-таки Уайли.
— Молодец. А сейчас отдыхай.
Мы спускались с гор ужасно долго. Грузовые лошади шли сзади и волочили шесты, которые я нарезал. Были минуты, когда я отчетливо осознавал происходящее, временами же проваливался в забытье. Дорожная тряска вызывала просто нестерпимую боль. Но они довезли меня до дому. Чантри и она.
Отец ждал нас с винтовкой в руках. Он стоял у ворот и следил за тем, как мы приближаемся. Когда он меня увидел, он чуть не заплакал, а уж плаксой его не назовешь.
— Он выглядит хуже, чем есть на самом деле, — успокоил его Чантри. — У тебя крепкий парень, Керноган.
— Он хороший мальчик, — ответил отец. — Он всегда мне помогал. Я думал найти для него землю, чтобы ему было легче начинать жизнь. Но сейчас… Я просто не знаю. Наверное…
— Оставайтесь здесь. Это хорошее место. — Голос Чантри вдруг изменился. — Это хорошая земля, по закону выкупленная у индейцев. Придет время, и я передам тебе все права на нее.
Еще долго после того, как они внесли меня в дом и уложили в постель, я слышал, как они разговаривали с девушкой. Она была красива, хотя и не оказалась блондинкой с золотыми локонами. Она была невероятно прекрасна. А двадцать лет — это не так уж много. В следующем году мне будет семнадцать, и я стану взрослым мужчиной. К тому же она сама сказала, что у меня есть выдержка.
Некоторое время спустя я услышал, как отец сказал:
— Если здесь ничего нет и ты в этом уверен, почему бы не рассказать им обо всем начистоту?
— Я пытался. Они слишком недоверчивы, Керноган. Люди откажутся от чего угодно, только не от своей веры. И они возненавидят тебя, если скажешь, что они верят в миф. А если доказать им это, они возненавидят тебя за то, что ты выставил их дураками. Они все поймут, но любить тебя все равно не будут. Я видел людей, которые приходят туда, где, по слухам, зарыты сокровища. И хотя вся земля там уже перекопана вдоль и поперек, они роют еще одну яму, а за ней еще. Одно я знаю точно — мой брат жил здесь. И если бы здесь было что-нибудь ценное, он бы нашел. А будучи аккуратным человеком, обязательно оставил бы ключ к разгадке. Я так думаю. — Чантри помолчал. — Кроме того, зная его, я могу предположить, что он оставил такой ключ, и что только я один способен найти его.
— Что это может быть?
Чантри пожал плечами:
— Я должен вспомнить наши с ним отношения и определить, какие из моих наклонностей он знал лучше всего. Клайв был прекрасным человеком, куда лучше, чем я, с какой стороны ни погляди. И у него был изощренный ум. Каким бы ни был ключ к разгадке, другим просто бесполезно искать его.
— Что ж, — сказал отец, — мне в жизни не догадаться, что это за ключ и как ты его собираешься искать.
— Надо возвращаться, — сказала Марни.
Чантри повернулся к ней:
— Оставайся здесь.
— Я должна вернуться. Хотя бы в последний раз. Там мои вещи. Они мне нужны.
— А они не узнают, что ты была в хижине?
— Не думаю. Но они туда еще вернутся. Мак Моуэтт наверняка решит, что там спрятан клад. Они растащат дом по бревнышку.
— А может быть, и нет, — сказал Оуэн Чантри. — Может быть, они найдут там меня.
— Одного? Против всех?
— Я буду не в доме. Я собираюсь сохранить за собой свободу действий.
Я услышал, как Чантри заходил по комнате.
— Да, мне кажется, я так и сделаю. Я должен быть там, когда они придут. Я хочу спасти эту хижину.
— Это дикое, ужасно дикое место, — сказал отец. — Зимой эту хижину может запросто занести снегом. Должно быть, высота там не меньше девяти тысяч футов.
— Я бывал и не в таких переделках.
Я так и не видел, как она ушла. Когда я проснулся, ее уже не было, и только в воздухе остался легкий запах ее волос. Я боялся за нее, я по-настоящему испугался. У меня было плохое предчувствие. Не надо было ей возвращаться назад…
Я попытался сесть, но мой бок пронзила такая боль, что я тут же повалился обратно, хватая воздух ртом.
Она ушла, и я ничего не мог с этим поделать. Если бы у меня была моя старая винтовка и я бы оказался в тех скалах! Ну, может быть, у меня ничего бы и не получилось, но я хоть попробовал бы!
У кровати появился Чантри:
— С тобой все в порядке, Доби? Я слышал, как ты кричал…
— Это случайно. Я в порядке. Только я хочу, чтобы вы привели ее назад. Это очень плохие люди. Я хочу, чтобы вы помогли ей, Оуэн Чантри.
— Я буду неподалеку от хижины. Она знает это… если ей удастся туда добраться. Я боюсь. Мне страшно за нее. Она думает, им не известно про нее и про эту хижину, но ведь они могли запросто заметить цветы.
Чантри помрачнел, лицо его потемнело. Он был довольно красивым мужчиной, но в нем была холодность, которая иногда просто пугала.
— Я поеду туда, Доби. Я поеду наверх, в горы. Сегодня… прямо сейчас.
Он не терял ни минуты. Уселся на своего вороного, взял с собой вьючную лошадь и отправился в горы. И глядя на то, как он уезжает, я все гадал, что же произойдет, когда он и Моуэтт столкнутся лицом к лицу.
Может быть, он будет один против нескольких, но это не будет неравная битва. Даже если он будет совсем один. И не важно, сколько головорезов выйдет против него.
В этом человеке было нечто такое, что заставляло вас верить в него. Даже меня, а я до сих пор не очень-то желал верить в Оуэна Чантри.
Несмотря ни на что — ни на сломанные ребра, ни на все остальное, — я должен быть там, в горах, когда дело дойдет до стрельбы.
