Коттон Смит - Утренняя война
Недовольно подняв брови, Стоктон повернул голову сторону Рикера. Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что старый судья держит в руках длинноствольный кольт.
— А, рад вас видеть, судья Рикер, — сказал Стоктон через плечо, снова переводя взгляд на Дэйна. — Я как раз арестовываю Иерихо Дэйна за попытку убийства двух работников с ранчо Кросса. Это произошло вчера, возле Пруда-Убийцы. Он ранил их. К счастью, никто не пострадал серьезно. Остальные остановили его нападение.
— Понимаю.
Стоктон улыбнулся одними уголками рта.
— Я собираюсь отвести его в тюремный сарай. Подержу его там, пока не прибудет окружной судья — примерно неделю.
Дэйн напрягся. Он не ожидал такого поворота событий. Мэри взяла его за руку. Тэсс посмотрела на Мэри, и тоже взяла кузнеца за руку.
— Нет, вы этого не сделаете. — Старые судья словно выплюнул эти слова.
— Что, черт возьми, вы имеете в виду? — огрызнулся Стоктон, оборачиваясь к судье. — Я представляю здесь окружной закон. — Он вспомнил о Дэйне и повернулся назад.
Дэйн не двинулся с места.
— Да, представляете. Пока, — сказал Рикер. — Уверен, окружной судья быстро разберется, что к чему. А пока мы устроим слушания по этому делу. Если свидетели подтвердят ваши обвинения, мы посадим мистера Дэйна в тюрьму. До решения достопочтенного судьи Уэснера.
Стоктон не нашелся, что ответить. Ему не нравилась мысль, что револьвер старика направлен ему в живот.
— Хорошо. Слушания так слушания, — согласился он, пожав плечами. — Я отведу его в тюрьму, и…
— Еще раз, шериф: мистеру Дэйну позволено будет работать. Под его честное слово, что он не уедет из города. — Рикер покачал пистолетом. — Вы даете слово, мистер Дэйн?
— Я даю слово, судья. Я останусь здесь. В Торсмилле.
— Хорошо. Вы, парни, уберите стволы. — Рикер снова направил пистолет в сторону Стоктона, ожидая, пока трое мужчин спрячут оружие в кобуру, затем продолжил: — Слушания будут проходить в ресторане Картера. Скажем, в десять часов завтра утром. — Он выразительно помахал револьвером и добавил: — А вы, шериф Стоктон, отвечаете за то, чтобы там присутствовали люди Кросса, которые были у пруда. Все семеро, в качестве свидетелей.
— Откуда вы знаете, что их было семеро? — спросил коренастый ковбой.
— Заткнись, — рявкнул Стоктон, затем, уже спокойнее, обратился к судье: — Я напоминаю вам, что двое из них ранены.
— Не думаю, что поездка в телеге сильно повредит им. Вы сами сказали, что они не пострадали серьезно. Вы приведете их всех, — объявил Рикер. — Если кто-то из них не будет присутствовать на слушаниях, я расценю это как свидетельство того, что они говорили неправду.
Стоктон лишился дара речи. Он в замешательстве посмотрел на хмурых ковбоев, ожидавших его указаний.
— Полагаю, вам, мальчики, лучше пойти. Вы же не хотите опоздать завтра на слушания? — усмехнулся Рикер.
— Одну минуту, судья, — Дэйн поднял банку с персиками, оброненную Тэсс при падении. Он сделал три шага и впечатал ее в живот Леконесса, затем швырнул банку к его ногам. Взвыв от боли, ковбой схватился за живот.
— Больше так не делай. И попроси у Тэсс прощения, — приказал Дэйн и вернулся к Тэсс и Мэри.
Француз медленно выпрямился, попытался глубоко вдохнуть, но не смог.
— Пардон, мадемуазель, — выдохнул он сквозь стиснутые зубы.
— День, когда тебя повесят, будет одним из самых приятных дней в моей жизни, — бросил Стоктон в сторону Дэйна.
Кузнец посмотрел на него в упор, засунув руки в карманы. Его правая рука сжимала револьвер.
Не сказав больше ни слова, Стоктон отвел глаза и направился к дверям.
— Да-да, самым любимым днем, — повторил за ним Леконесс и, потирая живот, поспешил за Стоктоном.
Второй ковбой секунду изучал Дэйна, потом взглянул на Мэри и Тэсс, затем на Рикера.
— Глупо было приходить сюда, — пробормотал он. Обнаружив, что остальные двое уже ушли, он подтянул гамаши и выскочил за дверь, не оглянувшись.
Подойдя к дверям, Дэйн молча наблюдал, как они уезжают. Мэри подбежала к нему и схватила за руку.
— Ох, Иерихо, Иерихо! Это ужасно! Неужели это никогда не кончится?
Повернувшись к ней, Дэйн сказал:
— Нет, пока Кросс не остановится — или кое-кто из нас не умрет.
Девушка вздрогнула и посмотрела за закрытую дверь.
В этот момент к ним приковыляла Тэсс, сжимая в руках злополучную банку с персиками.
— Хочешь, покажу красивую баночку? — она протянула ее Дэйну.
Выдавив из себя самую искреннюю улыбку, на какую был способен, Дэйн сказал:
— Конечно, Тэсс. Она мне нравится. Спасибо тебе. — Взяв банку, он внимательно ее осмотрел. — Да, ты права Тэсс, она очень красивая.
Тэсс просияла.
— Там есть еще много!
— Ну, хорошо. Тогда я куплю одну.
Женщина согласно покачала головой и посмотрела на Мэри, ожидая одобрения.
К ним подошел Рикер, на ходу пряча револьвер в карман пальто и беря в рот неизменную сигару.
— Тебе придется быть самому себе адвокатом, мой мальчик. Советую тебе поговорить с Лестером Уилсоном. Он засвидетельствует, что вы собирались на пикник и взяли у него напрокат машину — и расскажет, как ты выглядел, когда вернулся обратно.
— Поговорю. Спасибо, что зашли, Джей-эр, — сказал Дэйн. — Скверно тут все получалось.
— Да. Что-то мне подсказывает, что ты и не подумал бы идти в этот сарай.
Усмехнувшись, Дэйн согласно кивнул.
Взмахнув рукой, Мэри заявила, что будет свидетельствовать обо всем произошедшем от начала до конца.
— Я думал об этом, мисс. — Рикер подвигал плечами, как бы сбрасывая невидимую ношу. — Старик Кросс понимает, что вы — ключевой свидетель. Если он найдет способ не дать вам выступить в роли свидетеля, тогда Дэйну придется одному стоять против всех. — Он покачал головой. — Не уверен, что в такой ситуации я смогу вынести решение в его пользу.
Все помолчали, понимая, что Рикер имеет в виду: он не сможет объявить Дэйна невиновным, и его до суда приговорят к условной мере наказания.
— Я буду на суде, мистер Рикер, во что бы то ни стало! — Мэри вызывающе сложила руки на груди.
Остаток дня прошел для Дэйна как в тумане. Он поужинал с Мэри и Тэсс. Затем поговорил с Лестером Уилсоном, владельцем проката автомобилей, и тот заверил его, что с большим удовольствием расскажет все, что знает. Городу давно пора выступить против Кросса, добавил он.
Поздно вечером, отчаявшись уснуть, Дэйн сдался и сел за стол пить кофе и писать записку.
Утром, умывшись и побрившись, он надел свой единственный костюм, теперь с дырой в кармане, и, решив не брать с собой револьвер, вышел из дома. Было примерно девять двадцать. Они с Мэри договорились встретиться возле ее магазина в половине десятого. По дороге Дэйн заглянул в мастерскую, оставил на удачу пять кусочков хлеба для знакомой белки, затем пошел в магазин Мэри. Девушки там не было. Магазин был закрыт.
