Джордж Гилман - Десять тысяч кровавых долларов
Осел яростно взревел, злобно взбрыкнул задними копытами и помчался к распахнутым воротам замершего города. Присев за кустом, Эдж пристально следил за ним, не выпуская из вида и городские стены. Единственным живым существом на расстилавшейся перед ним площади был разъяренный осел, который промчался через ворота и скрылся. Вскоре затих и стук его копыт.
— В Хойосе никого нет, — прошептал Луис, устраиваясь на корточках рядом с американцем.
— Желаете побиться об заклад по этому поводу? — осведомился Эдж, не отрывая взгляда от городских ворот.
— Сеньор…
— Быть может, они все устали и завалились спать? — предположил Эдж.
— Нет, сеньор, что вы, — серьезно возразил Луис. — Хойос никогда не спит. Там имеется хорошая таверна, много текилы и девочек. Когда приезжают бандиты — здесь всегда большой праздник. Очень много шума… пьяные женщины, немножко драки с ножами и револьверами… Иногда кого-то убивают. Если кто и уснет, то всегда найдется, кому бодрствовать.
— Когда вы были тут в последний раз?
— Много лет тому назад, — пожал плечами Луис.
— Может быть, с той поры здесь все переменилось?
— Может быть… — согласился старик без особой убежденности.
— Давайте попробуем еще раз. Подъем, дружище?
— Что, сеньор?
— Ни один дурак не станет тратить пулю на осла. Человек — совсем другое дело.
— Вы не заставите меня проделать это, — задрожал Луис. Эдж печально вздохнул.
— Сделаем это следующим образом, приятель. Вы медленным шагом подойдете к воротам, благодаря этому у вас сохранится шанс не сразу схлопотать пулю в живот. Будете продолжать отсиживаться здесь на корточках, и этот шанс мгновенно сведется к нулю.
Послышался шорох, и в руках Эджа возник нож, острие которого уперлось в заросшую седой щетиной шею старика.
— Вы мне очень не нравитесь, сеньор, — прохрипел Луис.
— Ладно, когда я выставлю свою кандидатуру на пост мэра, я нс стану рассчитывать на ваш голос, — усмехнулся Эдж.
— Вперед, сивый мерин!
Луис, каждый мускул тела которого так дрожал, будто он целый день таскал мешки, встал, пошатываясь, на ноги и вышел из-под прикрытия кустарника. Мгновение он колебался, а затем медленно потащился к воротам.
Эдж некоторое время наблюдал за ним, нс упуская из виду городские стены.
— Я безоружен! — внезапно закричал старик, махая руками. — От меня убежал осел, и я хочу вернуть его обратно. Не стреляйте в безоружного человека, друзья.
Эдж недовольно скривил губы. Если жители Хойоса и в самом деле спали, то скачущий осел навряд ли мог встревожить их, но жалобные стенания старика — совсем другое дело. Но замершие стены города продолжали хранить безмолвие, и лишь звуки голоса старика, отразившиеся от них, вернулись назад искаженным зловещим эхом.
— Стой на месте, приятель! — окликнул Эдж старика, когда тот находился в двадцати ярдах от ворот.
Луис как вкопанный стал, все еще дрожа всем телом, стуча зубами и всматриваясь в пугающую темноту перед ним. Он слышал, как Эдж успокаивал лошадь и, ведя ее на поводу, подошел к нему сзади.
— Быть может, Эль Матадор снова отправился бродяжничать, — прошептал Эдж Луису. — Или вы полагаете, что ваши уговоры возымели действие?
— Я чувствую тысячу глаз, наблюдающих за нами, сеньор,
— сдавленным голосом проговорил Луис.
— Они порождение вашей скорбящей совести, — сказал Эдж и дулом ружья подтолкнул старика вперед.
Достигнув ворот, они вошли внутрь. После залитого лунным светом плато внутренности города напоминали черную пещеру. Луис услышал, что Эдж остановился, чтобы дать глазам возможность привыкнуть к темноте, и сделал то же самое.
— Сеньор!
Эдж проворчал в ответ что-то невнятное.
— Сеньор, я ничего не могу разглядеть!
— Вам не стоит огорчаться по этому поводу, — услышал он чей-то ответ, подкрепленный выстрелом из ружья.
Пуля подняла фонтанчик пыли у самых ног Луиса, но тот завопил так, как будто она пронзила его самого. Эдж крепко сжал ружье, и его глаза забегали по сторонам. Он видел вспышку выстрела и точно знал место, откуда он был произведен, но стрелок, без сомнения, был не один. И этим выстрелом он мог сразить любого из них, если бы этого пожелал, а раз так…
— Эй! Вас только двое? — деловито осведомился кто-то с той стороны, пресекая хныканье старика.
— А скольких вы ожидали? — ответил Эдж.
— У нас хватит пуль на всех бандитов в округе, — бесстрастно ответил невидимый голос, затем последовала вспышка спички, выхватившая из темноты лицо говорившего.
Лицо было молодым, красивым, с темными глазами и полными губами, с изящно очерченным подбородком и выдающимися скулами. Когда пламя спички коснулось кончика длинной сигары, стала видна красивая фуражка с блестящим верхом. Ниже головы мерцающий свет пламени выхватил форменный воротничок и плечи со знаками отличия Мексиканской Федеральной армии. На лице играла наглая ухмылка, как бы приглашавшая Эджа к выстрелу. Внезапно вспыхнули другие спички. Зажглись факелы, свет которых осветил всю площадь, вплоть до самых ворот.
Эдж обежал взглядом представшую перед ним картину и, оценив численность стоящих перед ним солдат в пятьдесят человек, бросил «Генри» за приклад на землю.
— Сеньор, — подал свой голос Луис, — похоже, что мы с вами попались, как мыши в ловушку.
— Да, — в тон ему ответил Эдж, — и кот, поймавший нас, выглядит достаточно голодным.
Глава одиннадцатая
Помещение, служившее в городке тюрьмой, казалось, впитало в себя все зловоние и страх людей, побывавших в се стенах. Тошнотворный запах сочился из каждого пучка соломы под ногами, из прогорклых, задубевших одеял, покрывавших деревянную лавку. Даже склизкая влага на грубых кирпичных стенах источала зловоние и ужас. Общее гнетущее впечатление усиливалось темнотой, царившей в тесной камере.
Без особых нежностей пленники были заброшены в эту каморку, и когда Эдж поднялся в ней во весь рост и обследовал помещение, то единственное утешение, которое он смог вынести для себя, было то, что зловоние тюрьмы полностью перебивало отвратительный запах, исходивший от Луиса.
Мексиканец улегся в дальнем углу ошеломленный, а возможно, просто лишенный возможности двигаться после того, как его небрежно швырнули на пол. Массивная деревянная дверь за ними с грохотом захлопнулась, и звуки четырех пар сапог смолкли в дальнем конце коридора. Вдали прозвучало несколько отрывистых команд, и тишина вновь воцарилась над Хойосом. Эдж присел на скамью и сделал несколько вдохов и выдохов, наполняя грудную клетку выколоченным незадолго до этого из нее воздухом.
