Патрик де Витт - Братья Sisters
— Что же твой батя не велел ему прекратить?
— Папка мой вообще разговаривал мало и редко. Взрослые таких, как он, зовут, ну, замкнутый.
— Что было дальше? — спросил Чарли.
— А, ну, значит, Том погиб, мы продали его лошадь. Хотели и повозку продать — не вышло. Никто не брал ее, такую задрипанную. Пришлось впрячь двух волов да в три повозки. И что, вы думаете, случилось? Волы подохли: от голода, от жажды, ну и хлестали их плетьми только так. И вот, значит, остались мы с папкой и дядя Джимми. Впрягли мы лошадей в повозки, тащимся. Деньги тают на глазах, еда тоже. Мы переглядываемся и думаем одновременно: проклятье!
— Дядя Джимми тоже подлый?
— Нет, он мне нравился… пока не сбежал с деньгами две недели тому назад. Не знаю, куда он поскакал: на север ли, на юг, на запад или восток. Мы с папкой застряли здесь. Думали, как быть дальше. Потом, говорю же, с неделю назад папка отправился искать еду. Скоро он вернется, вот увидите. Правда, ума не приложу, что его могло задержать… А вам спасибо, что накормили. Вчера я почти подстрелил кролика, но их так трудно взять на мушку. Да и патронов у меня маловато.
— Гд е твоя мать? — спросил Чарли.
— Умерла.
— Прискорбно слышать.
— Ага, спасибо, но умерла она давненько.
— Расскажи про свою подругу, — попросил я.
— Ее зовут Анна, и волосы у нее цвета меда. Чище волос я в жизни не видел, и они такие длинные, что доходят ей до пояса. Я люблю ее.
— Твои чувства взаимны?
— Как это?
— Анна тебя тоже любит?
— Да вроде бы нет. Я пробовал целоваться с ней, обнимать, но она отбивалась. Последний раз даже обещала, что ее папка и братья побьют меня, если я снова к ней полезу. Вот погодите, она передумает, когда увидит мои карманы, полные денег. Золота в реках Калифорнии полным-полно: только заходи в воду и жди — самородки сами в лоток прыгают, что твои лягухи.
— Ты сам-то в это веришь? — спросил Чарли.
— Так в газете писали.
— Боюсь, тебя ждет жестокое разочарование.
— Мне бы поскорее до Калифорнии добраться. Устал сидеть здесь и ничего не делать.
— Недалеко осталось, — сказал я. — Калифорния как раз за тем перевалом.
— К нему-то и поехал папка.
Чарли расхохотался.
— Что смешного? — спросил паренек.
— Ничего. И папка твой поехал наловить пару фунтов скачущего золота. К ужину, поди, вернется и привезет готовых денег, вот увидишь.
— Вы моего папку не знаете.
— Серьезно?
Шмыгнув носом, паренек обернулся ко мне.
— Вы про свою подругу не рассказали. Какого цвета у нее волосы?
— Темно-каштановые, — ответил я.
— Скорее темно-навозные, — вставил Чарли.
— Зачем ты сказал это? — спросил я и посмотрел на братца.
Тот не ответил.
— Как зовут вашу подругу? — продолжал расспросы мальчик.
Я ответил:
— Это мне еще предстоит выяснить.
Паренек поковырял в земле палкой.
— Вы не знаете ее имени?
— Ее зовут Салли, — сказал вдруг Чарли. — И не тебе одному, парень, должно быть, интересно: почему это я знаю ее имя, а мой братик нет.
— Объяснись, — потребовал я.
Чарли не ответил, и я, встав на ноги, посмотрел на братца сверху вниз.
— Объяснись, черт тебя задери!
— Я отвечу, но лишь затем, чтобы вернуть тебя на путь истинный.
— В каком смысле?
— Мне даром досталось то, за что ты заплатил пять долларов и до сих пор не возымел.
Я раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Вспомнил, как повстречал хозяйку на лестнице: она ходила наполнить кипятком ванну для Чарли и вышла из комнаты в расстройствах.
— Что ты с ней сделал? — спросил я.
— У меня и в мыслях ничего не было, она сама предложила: пятьдесят центов за ручную работу, доллар за услугу ртом. Добавив еще полдоллара, я взял бы то, что спрятано под юбкой. И я-таки предпочел залезть под юбку.
Кровь тяжело застучала у меня в голове. Рука сама собой потянулась к лепешке.
— Чем ты ее так опечалил?
— Если честно, я остался недоволен качеством услуг. Вот и размер оплаты, а вернее неоплаты, дурно сказался на ее настроении. Братишка, если б я только знал, что´ эта дамочка для тебя значит, то и пальцем бы ее не тронул. Но ты вспомни: мне было дурно, я нуждался в утешении. Прости, Эли, однако в тот момент твоя прелестница вела себя уж больно доступно.
Съев лепешку в два укуса, я потянулся за добавкой.
— Гд е сало?
Парнишка протянул мне тарелку, и я обмакнул лепешку в свиной жир.
— Если я и позволил тебе пустить пять долларов по ветру, — произнес Чарли, — то смотреть, как ты моришь себя голодом зазря, для меня невыносимо.
Кровь у меня в жилах бурлила. Наконец, наконец я ем жирную пищу! Сердце же, напротив, как будто заглохло от новостей, что за натура у моей избранницы.
Жуя и будучи весь в тягостных раздумьях, я опустился на землю.
— Хочешь, пожарю еще бекона? — предложил Чарли.
— И бекона, и лепешек, и бобов — все давай.
Паренек тем временем достал из кармана губную гармошку и, постучав ею о ладонь, предложил:
— Сыграю вам застольную песню.
Часть вторая
Калифорния
Глава 25
Парнишка признался, что неподалеку в рощице он укрыл своего коня, и попросился с нами в Калифорнию. Чарли сразу ему отказал, но я, не видя причин соглашаться с братцем, велел парнишке собираться, дал ему пять минут. Он убежал и вскоре вернулся, ведя больное, чахлое животное: ни седла, ни сбруи, шерсть слезает клочьями, обнажая голую кожу и ребра под ней. В ответ на наши недоуменные взгляды парнишка произнес:
— Да, Счастливчик Пол выглядит не особенно хорошо, но те холмы он преодолеет не хуже паука, что лазит по стенам.
Чарли обратился ко мне:
— Сам ему скажешь или мне объяснить?
Я ответил, что сам, и подошел к парнишке. Я не знал, с чего начать, и потому изложил чисто практическую сторону дела:
— Гд е седло, парень?
— Есть плед и мои собственные подушечки.
Он похлопал себя по заду.
— Что, ни удил, ни узды?
— Дядя Джимми все забрал. Зачем, не знаю, но Счастливчик Пол вывезет. Он дорогу знает.
— Мы тебя ждать не станем, — предупредил я.
Скармливая коню лепешку, паренек ответил:
— Вы пока не понимаете, но скоро сами увидите: мой конь сыт и полон сил, он проскачет сколько надо.
Говорил паренек с искренней убежденностью, и я даже поверил в скаковые качества Счастливчика Пола, однако на деле вышло иначе: полудохлый конь и его всадник отстали от нас еще в самом начале. Я обернулся посмотреть: парнишка тузил по голове и шее животное, которое нисколько не спешило взбираться в гору. Чарли от смеха чуть не упал с Шустрика. Положение и меня позабавило, но вскоре мы утратили к нему интерес, пришпорили коней и часа через четыре оказались на заснеженной вершине. Ослепший на один глаз, Жбан и то ни разу не споткнулся. Впервые я ощутил, что мы понимаем друг друга и что конь подо мной жаждет проявить свои лучшие качества. Однако не разыгралось ли мое воображение? Не выдаю ли я желаемое за действительное? Чего только в пути не придумается.
