Майкл Блейк - Танцы с волками
Трепыхающаяся Птица достойно исполнял свои обязанности, и каждый из племени знал это. Они были уверены в нем, потому что хорошо знали этого человека. Трепыхающаяся Птица не имел ни одной кости в своем теле, которая служила бы только ему. И куда бы он не ехал, он ехал с весом огромного уважения.
Некоторые из молодых воинов могли бы поинтересоваться, куда он собрался в это утро, но они даже не мечтали об этом вопросе.
Трепыхающаяся Птица не имел специального задания. Он скакал по прерии, чтобы освежить голову. Он не любил большие передвижения: от зимы к лету, от лета к зиме. Ужасный шум от них выводил его из равновесия. Это разрушало связь с Великим Духом, которую он старался сохранить с помощью уха и глаза. В это первое утро после изнурительного долгого марша он знал, что лязганье и грохот при устройстве лагеря будут больше, чем он сможет вынести.
Он взял своего лучшего пони темно-гнедой масти и отправился к реке. Ему предстояло проехать несколько миль по холмистому подъему, который он знал еще с детства.
Он жаждал увидеть сверху прерию, раскинувшуюся перед ним во всей своей необъятности. Когда это произошло, Трепыхающаяся Птица был приятно удивлен. Он никогда раньше не видел ее такой. Прерия изобиловала летними красками. Конечно, там были и враги, но отряд сейчас был очень силен. Трепыхающаяся Птица не смог сдержать улыбку. Он был уверен, что этот сезон будет благоприятным.
Прошел час, но его радостное настроение не уменьшалось. Трепыхающаяся Птица сказал себе: «Я совершу прогулку в эту красивую страну», — и погнал пони в направлении все еще поднимающегося солнца.
VДанбер окунул одеяла в воду, и неожиданно вспомнил, что грязные вещи обычно трут о доску. Он оглянулся вокруг, ища что-нибудь похожее. В поле его зрения не попался ни один подходящий камень. Лейтенант взял одеяла, с которых ручьями стекала вода, и остальную одежду, прижал все к груди и, будучи новичком в стирке, побрел вниз по реке, осторожно ступая босыми ногами по мелким и острым прибрежным камешкам.
Пройдя с четверть мили, он обнаружил выступающую породу, которая вполне могла сойти за стиральную доску. Он взбил хорошую пену и, как всегда делают новички, втер мыло в порядке эксперимента в одно из одеял.
Постепенно он приобрел сноровку. С каждой новой операцией по намыливанию, оттиранию и развешиванию Данбер чувствовал себя все увереннее, и, приближаясь к концу, он с видимой легкостью делал эту работу, подумывая даже о сезонных стирках.
Всего за две недели до своего приезда сюда Данбер дал новые оценки деталям, но сейчас, познавая первые их части опытным путем, он все переосмысливал. Низкорослое деревце дуба тянулось к свету из расщелины в скале, и лейтенант развесил на нем свою одежду для просушки. День был погожим. Яркое солнце бескорыстно дарило свое тепло всему живому на земле. Ветра почти не было. Для того чтобы высушить все белье, мог потребоваться целый день, а Данбер забыл взять с собой табак.
Обнаженный лейтенант решил не ждать.
Он отправился обратно в форт.
VIТрепыхающаяся Птица слышал приводящие в замешательство истории об их количестве. Неоднократно он слышал, как люди говорили: «Они были такими же многочисленными, как птицы». Это затрудняло шаману и без того нелегкий путь к их мыслям.
И еще, основываясь на том, что он действительно видел, бородатые люди внушают жалость.
Они, казалось, были ужасной расой.
Те бедные солдаты в форте, такие богатые разнообразными вещами, но бедные в чем-либо еще. Они плохо стреляют из своих ружей, плохо ездят на своих больших, медлительных лошадях. Они поставлены, чтобы быть воинами белых людей, но они не имеют бдительности. И их так легко победить. Забирать их лошадей бывает до смешного просто. Так же просто, как собирать ягоды с куста.
Они были большой загадкой для Брыкающейся Птицы, эти бледнолицые. Он не мог думать о них без того, чтобы не зайти в тупик.
Солдаты в форте, например. Они жили без семей. И они жили без своих старейшин с Великим Духом в основе. Они поклонялись и подчинялись лишь вещам, написанным на бумаге. И они были такими неопрятными. Они даже не могли содержать в чистоте самих себя.
Трепыхающаяся Птица не мог представить, как эти бородатые люди смогли прожить хотя бы год такой жизни. А им приказано было еще процветать. Он был не в силах понять этого.
Его мысли выбрали этот путь, когда он подумал о форте, о том, что форт находится совсем рядом. Он желал, чтобы белые люди ушли, но тем не менее ожидал встречи с ними. Сейчас, сидя на своем пони и оглядывая прерию, он с первого взгляда заметил, что это место улучшилось, форт был чист. Большая шкура на шестах закручивалась от ветра. Маленькая лошадка, которая выглядела отлично, стояла в корале. Никакого движения видно не было. Из форта не доносилось ни звука. Было похоже, что место умерло. Однако, кто-то продолжал жить там.
Трепыхающаяся Птица перевел своего пони на шаг.
Он должен был взглянуть на все поближе.
VIIЛейтенант Данбер прохлаждался, шагая вдоль реки обратно в форт.
На своем странном ироническом пути он чувствовал себя намного менее заметным без одежды. Может быть, так оно и было. Каждое крошечное растение, каждое жужжащее насекомое, казалось, привлекало его внимание. Все вокруг было удивительно живым.
Ястреб с красным оперением на хвосте летел прямо перед Данбером всего в каких-то десяти футах над головой, держа в когтях бурундука.
На полпути лейтенант на минуту остановился, задержавшись в тени высокого льна, чтобы понаблюдать за барсуком, роющим нору на несколько футов выше уровня воды. Барсук взглянул назад, на обнаженного лейтенанта, нс переставая заниматься своим делом.
Недалеко от форта Данбер остановился посмотреть игру двух влюбленных. Пара водяных змей возбужденно крутилась в экстазе на мелководье и, как все влюбленные, они ничего нс замечали вокруг. Даже когда тень лейтенанта упала на воду, они никак нс отреагировали на это.
Он с трудом дотащился до косогора, восхищенный утомительной прогулкой. Данбер чувствовал себя окрепшим и здоровым. Это было чувство истинного жителя прерий.
Когда он поднял просветленную голову, то увидел гнедого пони.
В то же время он заметил и силуэт человека, прокрадывающегося в тень от навеса. На долю секунды фигура показалась в лучах солнца, и Данбер пригнулся, усевшись в расселине прямо под нависшей глыбой скалы.
Лейтенант сидел на корточках, сконцентрировавшись и обратившись в слух. Казалось, его уши даже увеличились в размере. От долгого и неподвижного сидения его ноги сделались ватными. Похоже, сейчас он был одержим одним — он слушал.
