Гленн Маррелл - Будь осторожен, незнакомец!
— Это был страшно сонный и скучный городишко, Анна, — задумчиво сказал он, когда она принесла заказ. — Но он пробудился, когда сюда приехал Пит Конниган.
— Это уж точно, — согласилась хозяйка.
— Но, — продолжал Ролинз, — с тех пор, как Пита убили в этой погоне…
— Дела снова пошли скучно, — усмехнулась «Большая Анна».
— Ага-а… Скучно, Анна… — Ролинз подмигнул и улыбнулся мудрой улыбкой. — Но когда под поверхностью все еще булькает глубинное течение зла и насилия, так и жди, что закипит!
— Опять ты со своими книжными словечками, — пожала плечами Анна. — Что бы тебе не говорить по-простому, Нат, чтоб человек мог сообразить, про что ты там болтаешь?
— Попомни мои слова, — горячо зашептал Ролинз. — Мы еще увидим финал дела Коннигана. Ты хорошо разглядела брата?
— Этот длинный омбре — Барт? Будь уверен, я его разглядела! Красавчик-парень! В точности как его малыш братец, я бы сказала.
— В чем-то — может быть, — нахмурился Ролинз. — В другом — нет. Как ты думаешь, Анна, Пит был крутой парень?
— Ого! Здорово крутой.
— Так вот, бьюсь об заклад, что этот приятель — еще круче. И у него есть мозги, Анна!
— А разве не у каждого есть мозги?
— Не такие, как у Барта Коннигана. Барт уже думает — вертит в мыслях всю эту грязную историю то туда, то сюда. Я это вижу. И знаешь что, Анна? Он вовсе не удовлетворен. Он подозревает, что тут не обошлось без какого-то жульнического крючкотворства.
— Крю — чего? — захлопала глазами Анна.
— Ладно, всё, — вздохнул Ролинз. — Все.
«Универсальный магазин» вдовы Кит, на взгляд Барта, выглядел довольно убого по сравнению с более крупными торговыми заведениями города. Но все же выходящие на улицу витрины были со вкусом оформлены имеющимися в продаже товарами, внутри магазинчик был чистенький, прибранный, полы аккуратно подметены. Он зашел внутрь, оперся локтем о прилавок и принялся сворачивать послеобеденную сигарету. У дальнего конца прилавка красивая темноволосая женщина, лет на пять моложе него, разгоряченно спорила о чем-то с маленькой девочкой. Барту потребовалось заметное усилие, чтобы оторвать глаза от лица женщины и посмотреть на ребенка.
Для своих лет дочь Лорэйн Кит была довольно маленькой, но то, чего она недобрала в дюймах, с лихвой возмещалось темпераментом. Начиная с макушки, поросшей похожими на паклю лохмами, и кончая каблуками махоньких башмачков Дженни-Мей. Кит была исступленной бунтовщицей. Она бунтовала, как отметил Барт, и в данный момент. Мать напоминала ей, что она только что съела отличный обед и что на ужин ее ожидает Двойная порция яблочного пирога, а вот между обедом и ужином все порядочные и послушные дети должны быть в школе. Если Дженни-Мей опоздает на дневные уроки, то Дженни-Мей попадет в немилость к учительнице, — а от этого у мамы просто сердце разорвется…
Барт признал убедительность последнего довода и отметил про себя, что будь у него такая красивая мать, ей бы никогда не пришлось вымаливать у него послушания.
«Счастливая малышка», — подумал он, все еще глядя на ребенка. — «Но слишком уж упрямая, чтобы это понимать».
Интересно, какова будет реакция Дженни-Мей…
Реакция была та еще. Дженни-Мей абсолютно не взволновали доводы в пользу образования. Дженни-Мей была твердо настроена поступить по-своему и полна непреклонной решимости уклониться от школы в сторону речки, ибо «Элмо Каттл говорит, треска так клюет, чуть не лопается от жадности».
— Дженни-Мей! — пришла в ужас Лорэйн. — Элмо не может повести тебя на рыбалку в такой день, когда в школе уроки! Я позволю тебе пойти с ним в субботу — если ты будешь хорошей девочкой. А теперь — больше никаких пререканий! Отправляйся!
Дитя сложило руки за спиной, выпятило нижнюю губу, сощурилось и произнесло два слова. В словах этих прозвучали решительные нотки, которые давали понять, что даже все шерифы Небраски вместе взятые не отвратят ее от принятого решения. Слова эти были: «Не пойду!»
Лорэйн задохнулась от негодования и прижала ладони ко лбу. И тут от другого конца прилавка донесся мягкий голос человека, которого она до сих пор не заметила.
— Дженни-Мей!
Дженни-Мей резко повернулась к незнакомцу, который поднял руку и поманил ее согнутым пальцем. Она подозрительно оглядела его, потом подошла поближе — а ее мать стояла безмолвная, чуть бледнее обычного, глядя на незнакомца так изумленно, как будто увидела явление мессии.
Но пока что Барт намеренно не замечал женщину, а все свое внимание обратил на маленькую мятежницу.
— Дженни-Мей, — сказал он с печальным упреком в голосе, — ты меня страшно расстроила.
— Почему? — спросила Дженни-Мей.
— Потому что только девочки локо прогуливают уроки.
— А что это — «локо»?
— Мексиканское слово, детка. Означает — дурачок, помешанный.
— Ни черта я не дурочка помешанная! — ощетинилась девчонка.
— Я этого не утверждал, — заметил Барт.
— Ещё бы! — хмыкнула кроха.
— Ну-ну, — Барт скорбно покачал головой, — ты обязательно станешь такой, если будешь и дальше прогуливать уроки. Ты когда-нибудь обращала внимание на свою маму — какая она красивая, культурная, как разговаривает грамотно? Ты думаешь, она такой стала, прогуливая уроки? Черта с два! Могу спорить, она ни одного дня не пропустила! Ну, а ты? Хочешь стать такой как мама — или ты хочешь быть просто дурочкой?
Мятежница какое-то время разглядывала этого высокого дядю, потом повернула лохматую голову, чтобы взглянуть на молчащую мать, потом снова подвергла Барта взыскательному изучению.
— Ну, — настаивал он. — Так как оно будет?
— Ладно, — нехотя решилась она. — Я пойду обратно в школу. — Она попятилась к дверям, все еще наблюдая за ним. — Только лучше бы я пошла на рыбалку с Элмо Каттлом. — Уже в дверях она остановилась и сообщила: — А у нас на ужин яблочный пирог!
— Счастливая ты, — сказал Барт. — А вот некоторые люди давным-давно не ели яблочного пирога.
— А ты любишь яблочный пирог?
— Еще как, Дженни-Мей!
— Ну тогда… э-э… почему бы тебе не прийти на ужин к нам с мамой?
— Дженни-Мей! — наконец-то обрела голос Лорэйн.
Девочка оглянулась на нее, удивленно подняв брови, и спросила:
— А что? Ему что, нельзя?
— Мы с твоей мамой это обсудим, — улыбнулся Барт. — А пока — марш в школу!
Мятежница состроила гримасу, услышав это отвратительное слово, презрительно фыркнула и удрала. Барт повернулся, приподнял шляпу перед дамой и сказал:
— Добрый день, мэм. Я слышал, вы заплатили за похороны моего брата — и мне интересно узнать, почему вы это сделали.
Глава 4. ТРЕВОЖНЫЕ ПРИЗНАКИ
