Макс Брэнд - Семь троп Питера Куинса
— Одурманил его! — гремел он. — Проклятие, ты его одурманил! Дай сюда поводья и…
— Послушай меня, — пытался урезонить его Питер.
— Не желаю слушать!
— А у меня есть что сказать. К примеру, послушай вот это!
И, выхватив револьвер из кобуры дядюшки Дэна, он выстрелил вверх. Легкий металлический звон засвидетельствовал, что Питер попал в цель.
— Значит, хочешь играть в эту игру? — продолжал бушевать горец. — Хорошо, сделаю из тебя решето!
— Смотри туда, — указал Питер пальцем.
Он показал на верхушку торчавшей из крыши трубы, над которой на трех ножках стоял конической формы колпак. Одна ножка оказалась перебита.
— Смотри лучше! — крикнул Питер и выстрелил снова. Конический колпак повис на одной ножке. — Еще? — Грохнул выстрел, и колпак, потеряв последнюю опору, взлетел в воздух, Питер сунул револьвер в кобуру. — Больше не желаю от тебя никаких неприятностей, — строго сказал он ошеломленному дядюшке Дэну. — Будешь вести себя тихо, а?
Дядюшка Дэн и впрямь стал другим. Его хватило только на то, чтобы изумленно глазеть на своего странного молодого гостя.
— Позови Мэри, — приказал Питер.
Старик повиновался.
— Громче! — настаивал Питер.
— Ты мне не указ!
Питер подошел поближе и ткнул стволом револьвера в громадное брюхо горца.
— Вот что, — произнес он, — когда с тобой разговаривают, веди себя вежливо и не повышай голоса. Иначе ни за что не отвечаю. Зови Мэри!
Дядюшка Дэн крикнул что есть мочи. Питер бросил револьвер обратно в кобуру.
— Если думаешь, что сумеешь спрятаться, прежде чем я достану револьвер, давай попробуй, — предупредил Питер. — Копать могилу — не моя забота!
Но Томас теперь, видно, полностью сдался. Пить даже для него оказалось рановато. Он раскис душой и телом. Из-за деревьев вышла Мэри и с первого взгляда поняла, что происходит что-то неладное.
— Мэри, — спросил Питер, — тебе здесь хорошо?
— О нет!
— Чем ты ему обязана?
— Абсолютно ничем, разве что он работает на земле.
— Это его земля?
— Мэри! — крикнул дядюшка Дэн.
— Нет, если только он обманом не выудил ее у папы!
— Когда останемся одни… — снова попробовал дядюшка Дэн.
— Чего же тогда ты его терпишь?
— А куда еще мне идти? Потом, я боялась убегать.
— Мэри, я пригляжу за этим негодяем, а ты давай седлай коня и собирай вещи.
— Ты о чем, Питер?
— О том, что забираю тебя отсюда.
— Но куда?
— Куда пожелаешь.
— Но…
— Ты меня боишься, Мэри?
— Еду! — крикнула девушка.
— Ты что, тронулась? — воскликнул дядюшка Дэн. — Мэри, ты же никогда не видела этого человека!
— Хватит орать! — оборвал его Питер. — Обо мне можно узнать больше с одного взгляда, чем о тебе за тысячу лет. Однако хватит рыпаться, дядюшка Дэн. Чем дольше я на тебя смотрю, тем больше мне хочется привязать тебя вон к тому дереву и оставить распутывать веревки, а?
Побледнев, горец окончательно умолк. А Мэри словно подменили. Она помчалась вниз по склону, и вскорости Питер услышал, как она распевает в одном из корралей. Потом галопом понеслась обратно на крепкой чалой кобылке. Подскакав к дому, бросила поводья и, соскочив с седла, побежала внутрь. Через пять минут появилась снова с узелком под мышкой.
— Мэри, это все твое имущество?
— Ага.
— Если бы было время, — сказал Питер, обращаясь к дядюшке Дэну, — я бы поговорил с тобою плеткой. Такой разговор ты бы понял. Но нам некогда. Однако запомни следующее: если вздумаешь за нами погнаться, я остановлюсь в ближайшем городке и расскажу там, как ты обращался с Мэри. Они, дядюшка Дэн, воздадут тебе по закону и кое-что в придачу. Заруби это себе на носу… а пока — гуд-бай!
Мэри вскочила в седло, и в следующий момент их кони, стуча копытами, во весь опор мчались по дороге; на случай если дядюшке Дэну вздумается сбегать в дом за ружьем, следовало быть подальше. Позади не раздалось ни выстрела.
Глава 6
ПОД ЗВЕЗДАМИ
Но веселый азарт приключения, ожидание погони, милое личико скакавшей рядом Мэри — все это оказалось ничто по сравнению с восторгом от езды на сером красавце. Злой Рок мчался словно ветер — легкой, ровной рысью. Пританцовывая, спускался но крутым каменистым склонам и как бы парил на равнине. Когда они, взобравшись на одну из вершин, придержали коней, чтобы оглядеться и обдумать положение, Злой Рок дышал, будто и не участвовал в бешеной скачке, тогда как бедная чалая стояла вся взмыленная.
— Если я теперь вернусь… — начала Мэри.
— А зачем?
— Но куда мне ехать, Питер?
— Куда захочешь.
— У меня же нет другого дома.
— Родственники есть?
— Только сестра матери в Кинси-Сити.
— Почему бы не поехать к ней?
— Откуда мне знать, будут ли мне рады?
— Не найдется на свете такого человека, который не обрадовался бы тебе.
— Питер, зачем ты так?
— Потому что это правда.
— Перестань!
— Мэри, если бы я имел зеркало, я бы быстро тебя убедил.
— Питер, ты заставляешь меня краснеть.
— В таком случае я ужасно рад. Это все равно что…
— Что?
— Мэри, — оборвал себя Питер, — со сколькими ребятами ты знакома?
— За последние четыре года… ни с одним!
— Тогда никто не говорил тебе ничего такого…
— Что, например, Питер?
— Когда найдем местечко получше, постараюсь тебе объяснить.
Тут, будто догадавшись, что он имеет в виду, она пустила чалую вперед. Питер тронул следом Злого Рока. Его не оставляло ощущение, что отныне он полностью овладел сердцем Мэри и та будет так же покорна ему, как послушно скачущая в темпе, задаваемом Злым Роком, чалая кобылка. Даже когда Мэри, пригнув голову, подстегивала чалую, Питер не сомневался: скажи он одно лишь слово, как она, радостно смеясь, обернется и одарит его счастливым взглядом. И Питер упивался своим могуществом!
Он принялся размышлять о девушках вообще. Решил, что все зависит от того, как к ним подойти. В данном случае, чтобы завоевать доверие Мэри, оказалось достаточно одной встречи. И все же, заговори он с ней так, как тогда с той, первой, Мэри, его, несомненно, ожидала бы неудача. Каждая девица — что твой музыкальный инструмент, на разных инструментах играют по-разному. И Питер чувствовал в себе безграничные способности находить ключик к любой.
Возможно, прежде всего благодаря тому, что Питер был еще очень молод, а юнцу свойственна доля самонадеянности. Но как бы то ни было, он мысленно клялся, что постарается сделать для Мэри все, что в его силах. Простая жалость уступила место более заботливым мыслям; на него вдруг нахлынула такая волна смешанной с грустью нежности, что он сам поразился охватившему его чувству.
