Макс Брэнд - Вне закона
Не видя ничего перед собой, Линмаус кое-как добрался до выхода, но в дверной проем вписаться не смог. Он так сильно ударился о дверной косяк, что стены салуна задрожали.
Сзади раздался громкий, раскатистый смех, а затем прозвучал насмешливый голос картежника:
— Желторотый цыпленок! Еще раз попадешься -прикончу на месте! И к оружию прибегать не стану. Я не из тех, кому ты привык стрелять в спину! Не на того нарвался! Я за себя постою! А теперь вали отсюда, пока не намылил тебе холку! Еще раз встречу…
Наконец Ларри нашел дверь и выбрался на улицу.
От яркого, слепящего солнца он зажмурил глаза. Сильный порыв ветра сорвал с его головы шляпу, но ловить он ее не стал, а сразу же оседлал Фортуну. Дверь салуна отворилась, и до него донеслось:
— Так оно и оказалось. Все трусы, а особенно те, кто изображает из себя храбрецов! Давай проваливай со своей клячей, не то пристрелю!
Фортуна сорвалась с места и понеслась галопом по знакомой Ларри улице. Справа и слева от него замелькали дома, но всаднику казалось, что его быстрая лошадь скачет слишком медленно.
Мерзкий холодок пробежал по его спине. Чувство унижения, которое он только что испытал, мучило его Он мчался на лошади и вспоминал времена, когда, приставив к стенке сразу нескольких своих противников, принуждал их сдаться! И после этого испытать такой позор? До чего же он докатился!
Да, двадцать четыре тысячи долларов остались при нем. Они позволяли жениться, гарантировали счастье и безоблачную жизнь. Но сейчас эти двадцать четыре тысячи казались ему двадцатью четырьмя тысячами раскаленных углей, которые нестерпимо жгли душу. Лицо и уши его горели. Внутри все трепетало. Он был морально убит. Парня бросало то в жар, то в холод.
На выезде из городка, пришпорив лошадь, он заметил играющего на улице мальчика. Завидев всадника, тот сложил ручонки и прокричал:
— Эдди! Эдди! Смотри, Ларри Линмаус! На Фортуне. На той самой!
Глава 7
НИКОГДА БОЛЬШЕ!
То мчась во весь опор, то замедляя бег лошади, Линмаус пытался успокоиться, поэтому бесцельно блуждал вокруг Крукт-Хорна. Однако чувство стыда, словно собственная тень, его не покидало.
Наконец, когда солнце стало клониться к закату, а жара постепенно спадать, Ларри неожиданно, как ему показалось, оказался неподалеку от того места, где жил Уильям Оливер. Ранчо президента банка располагалось далеко за чертой городка, в той части местности, откуда начинались холмы, у подножия которых росли высокие тополя. В тени деревьев даже в самые жаркие дни было прохладно и сыро. Дом банкира напоминал бы жилище богатого фермера, если бы не его планировка. К основному, очень длинному зданию, то там, то здесь примыкали более низкие пристройки. Даже человеку, не сведущему в строительстве, было понятно, что дом банкира строился без каких-либо чертежей или плана. Глядя на него, можно было предположить, что застраивалось ранчо Оливеров по мере того, как росло благосостояние его хозяев, в спешке и хаотично.
К усадьбе вела длинная тополиная аллея, по которой в давние времена гоняли коров. Если по кронам деревьев гулял ветер, шелест листвы становился похожим на шум морского прибоя.
Когда Ларри Линмаус направил лошадь к дому Уильяма Оливера, как раз подул легкий ветерок. Едва он въехал в аллею, как густые кроны тополей, подобно морским волнам, сомкнулись над ним. Проезжая по дороге, Ларри то и дело поднимал голову и смотрел на окутавший его зеленый полог.
Уже подъезжая к дому, он заметил Си Такера, на ногах которого поблескивали резиновые сапоги. Старый негр, выполнявший в усадьбе всю черную работу, стоял рядом с навесом и мыл двухместную коляску. Заслышав топот копыт, Си выпрямился, обернулся и удивленно уставился на парня, будто впервые его увидел.
— Си, мисс Кейт дома? — спросил тот.
— Думаю, да, — не сразу ответил негр и снова занялся своей работой.
Вращая поддомкраченное колесо коляски, он мокрой губкой смывал налипшую на шину дорожную грязь. «Работа ответственная, но не настолько, чтобы так явно игнорировать меня, — подумал Линмаус, и тревожная мысль мелькнула в его голове. — Неужели здесь уже известно о моем позоре?»
Скрипнула дверь и со стуком захлопнулась. Нахмурившись, Ларри оглянулся на звук и увидел на пороге дома банкира.
Уильям Оливер выглядел совсем по-домашнему, не то что в конторе. Белый жесткий воротничок сорочки, который весь рабочий день давил ему шею, был расстегнут. На шее виднелось красное пятно, натертое верхней пуговицей. Банкир вышел в домашних шлепанцах и старом сером пиджаке из шерсти альпаки, тонкой и легкой, словно хлопчатобумажная ткань.
Он смотрел на Линмауса еще величественнее, чем в банке, где с деловым видом сновали его многочисленные подчиненные, демонстрируя боссу свое рвение в надежде получить повышение по службе.
От долгого ношения очков, которые ему сейчас были не нужны, на носу у мистера Оливера образовались глубокие вмятины, отчего его лицо приобрело унылое выражение. В руке он держал курительную трубку, популярную когда-то в Германии — длинную и слегка изогнутую.
Наконец банкир кивнул Линмаусу и с легкой улыбкой вяло произнес:
— Входи и присаживайся, друг мой.
Поднявшись на верхнюю ступеньку, Ларри в нерешительности остановился.
— Если можно, мне хотелось бы увидеть Кейт, — сказал он.
— Кейт очень устала, — сообщил отец девушки и, нахмурившись, принялся раскуривать трубку. Вскоре из его рта вырвался клуб дыма, закрыв на какое-то мгновение лицо. — Зайди, присядь, расслабься. Вытяни ноги, — повторил он свое приглашение. — Ну и хороша же твоя Фортуна! Не лошадь, а чудо! И не подумаешь, что всего месяц назад ее чуть было до смерти не загнали. В отличном состоянии!
— Да, в неплохом, — без особого энтузиазма согласился Ларри.
— Вот что значит порода, — заметил банкир. — И у людей точно так же. Если человек от природы выносливый, то он быстро восстановит свои силы. А что касается такой человеческой черты, как храбрость, то она, увы, не наследуется. Извини, но Кейт очень устала и выйти к тебе не сможет. — Сказав это, мистер Оливер бросил усталый взгляд в глубь тополиной аллеи.
Линмаус закусил губу. «Отец Кейт явно что-то недоговаривает. Неужели он надеется, что я так и уйду, не повидав девушку, которую люблю и которая отвечает мне взаимностью? К чему эти пустые отговорки?» — подумал он.
Ларри не видел Кейт уже шесть месяцев, на протяжении которых участвовал в различного рода авантюрах, терпел лишения, рисковал жизнью. Но все эти полгода он тосковал по любимой и мечтал о встрече с ней.
— Фортуна породистая лишь только наполовину, -уточнил Линмаус. — Второй родитель у нее дикий мустанг. Правда, внешне она совсем на него не похожа.
