Эрл Гарднер - Прицел
Обзор книги Эрл Гарднер - Прицел
Эрл Стенли Гарднер
Прицел
Сэм Свифт приподнял угол грязного брезента и засунул под него пакет завернутый в коричневую бумагу.
- Вот и табак, Габби! Теперь мы совсем обнищали, не осталось ни цента.
Повернув голову, Габби Хинкс посмотрел слезливыми старыми глазами на обоих тощих осликов и затем вдоль главной улицы Антилоп Флат.
— А на что нам деньги? Ведь есть чем прокормиться. А много ли достал жевательного табаку?
Товарищ его утвердительно кивнул головой.
— Что же нам тогда здесь прохлаждаться? Идем!
Каждый из стариков взялся за прикрепленную к недоуздку веревку и, волоча ноги, они побрели вдоль пыльной улицы. Смотря им вслед, прохожие улыбались. Ведь эти старики были старателями в песчаных пустырях и горах; что-то в их наружности всегда вызывало улыбку, но улыбку всегда сопровождал вздох. Габби был высок и худ, лицо бритое, волосы спускались до плеч. Сэм Свифт был совершенно лысым, зато борода закрывала половину груди. Истратив свои барыши на провизию, они возвращались к своим заявкам и четырем месяцам полного одиночества.
Внезапно Габби остановился и укоризненно взглянул на товарища.
— Сэм, бьюсь об заклад, что ты забыл журналы!
Сэм Свифт опустил голову и, уставив глаза в свою спутанную бороду, пробормотал:
— У нас не оставалось денег, Габби!
Тот затряс седой головой.
— Знаешь, небось, что я без чтения не могу обойтись, лучше бы без табаку остался.
Сэм ничего не ответил. Да и что он мог сказать? В каждую поездку он покупал в городе журналы. Это обязанность лежала на нем, как на хозяйственном распорядителе товарищества. Габби любил чтение и неизменно проводил за журналами длинные вечера, перечитывая до восьми раз одно и то же. Сэм не читал и считал потраченные на журналы деньги чистым убытком. Это мнение чуть не оказалось скалой, о которую грозило разбиться товарищество.
Слезливые глаза Габби запылали от негодования, волосы дрожали.
— Это решает дело! — продолжал Габби. — Ты истратил все деньги на то, что любишь, а о моих желаниях позабыл. Прекрасно. Мы разделим заявки, и эту зиму каждый будет жить сам по себе.
Вытаращив испуганно глаза, Сэм Сфифт схватился за бороду.
— Послушай, Габби, не ссориться же нам с тобой из-за этого. Черт возьми, я достану тебе твои журналы. На, подержи ослика, а я отыщу магазин.
Не дожидаясь ответа, Сэм бросил повод и поспешно исчез за углом. Габби сделал движение, будто намеревался пойти за ним, но посмотрев на осликов с вьюками, вздохнул, поднял брошенную веревку, отошел к краю дороги и сел ожидать на кучу высохшей глины.
Сэм Свифт шел быстрыми шагами, душа онемела от ужаса потерять товарища, мысли не работали. Неужели из-за каких-то журналов распадется их товарищество? Пожалуй, что он действительно был не прав, забыв про журналы.
Сэм остановился у одновременно мелочной, москательной и книжной лавки, объяснив молодому продавцу свое затруднительное положение. К несчастью, ответ был короток, сух и неудовлетворителен.
Сэм Свифт посмотрел через улицу и увидел приемную доктора Уиллита. В голове возникли слабые очертания каких-то воспоминаний. Как-то его ударила мотоциклетка, испуганный моторист заплатил за вправку и лечение сломанной руки. Сэм вспомнил о плетеном столе с высоко нагроможденными журналами. Читать он их не читал, но все же…
Перейдя улицу, он сунул в дверь свое немытое лицо с косматой бородой и увидал одетую в белом сестру, показавшуюся ему олицетворением чистоты и знания. Он струсил.
— Хотите видеть доктора Уиллита? — спросила она.
Сэм кивнул головой и запнулся: говорить он не мог. Переходя улицу, он думал, что просьба одолжить несколько журналов будет легкой, но, глядя на хладнокровно-деловитое лицо сестры, он понял, что просьба бессмысленна.
— Обождите минуту, — проговорило видение в накрахмаленной белой одежде и с шуршанием исчезло за дверью.
Сэм хотел убежать, но вдруг в голове мелькнула новая мысль, когда он смотрел на высоко нагроможденные на столе журналы посреди комнаты. Мысль пронзила его с быстротой молнии, непреодолимый инстинкт толкал его… Не успев ясно отдать себе отчета в своих действиях, он схватил охапку журналов и выбежал на улицу. Теперь ему оставалось только бежать, бежать поскорее, без оглядки.
— Вот они, Габби! — сказал он запыхавшись. — Спрячь их под брезент, да поскорее развяжи веревку. Ну, теперь хорошо.
Габби же был все еще зол.
— А какие они будут?
Взглянув на него украдкой через плечо, Сэм ответил:
— Самые что ни на есть наилучшие, хоть для королей. Не болтай так много: ведь до заката надо дойти до грязевых ключей, а в пустыне и без того будет печь во всю. Идем!
Пока они шли по дороге, приходилось вести осликов и им было не до разговоров. Часа два спустя, пройдя пять миль и пустив осликов на свободу, Габби пришел опять в обычное хорошее расположение духа, и бок о бок товарищи плелись по пыльной тропинке, изредка обмениваясь двумя-тремя словами, уверенные в обоюдном понимании и готовые положить жизнь один за другого, если появится необходимость.
Уже стемнело, когда они остановились для ночлега. Рассвет застал их опять в пути. Лишь на третий день, когда они дошли до своей хижины, Габби смог заглянуть в журналы. Сперва он вознамерился затребовать объяснений, но затем ему пришло на ум, что вероятно Сэм действительно полагал, что он может читать и интересоваться медицинскими журналами. Вопрос был решен. Габби будет их читать и притворяться, что понимает. Пускай себе Сэм воображает, что его компаньон понимает научные журналы, не разочаровывать же его.
Итак, долгими зимними вечерами Габби читал о всех научных открытиях при лечении болезней. Среди книг находился словарь, в котором он мог находить многие непонятные ему выражения. С тех пор этот словарь сделался драгоценнейшим его имуществом. Чтение медицинских книг было суждено вызвать большие и много значительные последствия. Первым их них было появление у Габби признаков всех всевозможных и невозможных болезней, вторым, пока скрытым в тумане будущего, была мысль о поездке в Нью-Йорк и получении пожизненной ренты. Законы самовнушения были мало знакомы Габби. До сих пор он не знал, что такое день недомогания, и хвастался, что крепок, «как орех». После двух недель чтения он превратился в физическую руину, умирающую от сердечной болезни; Габби был глубоко убежден, что ему осталось лишь несколько недель жизни. Он не жаловался все же и добросовестно отрабатывал свою смену, хотя был уверен, что эти усилия повлекут за собой быструю смерть.
