Генри Мортон - От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии
Нет, подумал я, на один день на Капри не поеду.
2Покинув отель, я ехал по, возможно, самой живописной и опасной прибрежной дороге Европы, вокруг Соррентийского полуострова. Кто-то сказал мне, что между Сорренто и Равелло более тысячи поворотов, и сейчас я в это поверил. Скорость, с которой итальянцы въезжают на эти повороты, ужасающа. В некоторых местах дорога превращается в щель, и автомобилист часто вынужден давать задний ход, чтобы дать проехать какому-то монстру в виде автобуса или грузовика с прицепом, и монстр проходит на расстоянии дюймов.
Эта часть Кампании занимает высокое положение среди мест, на которые природа обрушила все свои богатства. Ты едешь среди садов и видишь под собой чистое голубое море. Виноградники, лимоны, инжир растут впритирку друг к другу, а экономный хозяин, используя каждый клочок земли, выращивает под ними фасоль или цуккини. Перед въездом в Сорренто я заинтересовался, увидев на стене виллы какое-то объявление. Оказалось, здесь когда-то жил Максим Горький. Видимо, из этого дома он и переехал на Капри, где его посетил Ленин. Я часто думал, что эти двое, боровшиеся за все то, чем Капри не является, были самыми странными посетителями острова. Сэр Лис Ноуэлз в книге «Британцы на Капри. 1806–1808» (в то время над Капри два года развевался «Юнион Джек») приводит любопытный портрет Горького, который, разумеется, жил на острове в гораздо более поздний период.
«Это человек примерно шести футов ростом, — писал он, — сутуловатый, с землистым, но приятным лицом и светлыми усами. Ему около пятидесяти лет. Он носит шляпу с обвислыми полями, мягкий белый воротник, короткий желтый жакет, отглаженные вечерние брюки, черные туфли без каблуков, перстень на среднем пальце левой руки. Говорит только по-русски… У дороги, ведущей к Марина-Пиккола, Горький построил для себя очаровательную виллу. Она смотрит на южную сторону острова. На верхнем этаже с обеих сторон вереница высоких узких окон, дающих максимум света. У него есть цветы, собаки, попугаи. Когда Горький вернулся в Россию и из дома все выносили, я увидел отличную коллекцию древнего и современного оружия. На Капри Горького очень уважали, и его редкие появления на публике были сродни королевским выходам».
В те времена на Капри была русская колония. Норман Дуглас в книге «Южный ветер» упоминает любопытную религиозную секту, члены которой купались обнаженными в укромной бухте.
Дорога в Сорренто проходит мимо пещер, которые, по слухам, населены гномами с красивым именем моничелли. За Сорренто дорога лезет в гору и петляет. В маленьком местечке Сант-Агата посмотрите назад — перед вами раскинется Неаполитанский залив, а впереди вы увидите залив Салерно. И снова русские ассоциации. В море есть три крошечные острова — Ли Галли. Когда-то они принадлежали Дягилеву. После его отъезда острова достались внешнему владельцу, хореографу Мясину.
На горах у Позитано множество вилл, видны изумрудные бассейны, дорожки меж серых оливковых деревьев сбегают к побережью самого голубого из морей. Думаю, что природа и человек создали здесь точную копию Байе римских времен. Я вдруг подумал: вон тот английский турист что берет со стенда экземпляр «Таймс», — современная разновидность римского сенатора, отдыхающего в Байе и в то же время старающегося узнать новости в столице. Вся красота, о которой мы читаем у античных поэтов, сосредоточена в Позитано и его ближайших окрестностях.
К сожалению, на наши впечатления о тех или иных местах часто несправедливо влияет погода и тривиальные мелочи, связанные с личным комфортом. В красивом городке Амальфи мне с этим не везло: каждый раз встречал сильный ветер и проливной дождь. Сейчас я почувствовал, что удача наконец-то повернулась ко мне лицом. Однако в городе оказалось полно туристов, и автобусы отравляли атмосферу. Люди со всех концов Европы нахлынули в место, бывшее некогда простым и спокойным. Я пошел в ратушу: хотел взглянуть на «Tavole Amalfitane»[56] — античные морские законы и правила, написанные в те времена, когда Амальфи была одной из богатейших торговых республик, этакой маленькой Венецией, избиравшей собственных дожей. Затем поднялся по длинному лестничному маршу к собору Святого Андрея. В крипте находятся безголовые мощи апостола, привезенные из Константинополя в XIII веке. Говорят, они источают манну, как и тело святого Николая в Бари. Жидкость, которую местные жители называют «потом» святого Андрея, собирает устройство, специально поставленное в гроб. Бывали, однако, длинные периоды, когда апостол отказывался «потеть».
Красивые бронзовые двери с серебряными вставками изготовлены в Константинополе примерно в 1066 году. Диалогичные двери я видел в подземной базилике Святого Михаила в Гаргано. Это — подарок Мауро ди Панталоне и его сына.
Равелло остался таким же прекрасным, каким я запомнил его много лет назад, и удивительно спокойным. Бронзовые двери собора вызвали ассоциации с Трани в Апулии По всей видимости, их изготовили в Бари, поскольку технология и дизайн такие же: около шестидесяти маленьких бронзовых панелей заключают в себе рельефные фигуры, прикрепленные к деревянной основе. Собор посвящен святому Пантелеймону Мученику, бывшему, как говорят, любимым врачом императора Максимиана. В средние века ожесточенно сражались за святых врачей, особенно в морских городах, торговавших с Востоком. Там бушевала холера, и можно не сомневаться, что мощи святого Пантелеймона пришли в результате торговой сделки, либо их выкрали из могилы. В результате подобных краж Венеции в свое время достались мощи святого Марка, а Бари — кости святого Николая.
Я сказал церковному служащему, что около тридцати лет назад один молодой человек показал мне священный сосуд с кровью святого Пантелеймона. Он говорил, что кровь разжижается подобно крови святого Януария в Неаполе. Служащий принял театральную позу и воскликнул: «Это был я!» — и поклялся, что узнал меня. Как бы там ни было, мы повторили опыт. Священный сосуд стоял в боковой часовне. Мозаичный пол этого помещения в 1925 году был подарен англичанином, капитаном Джоном Грантом. Церемония разжижения крови произвела на него большое впечатление. Кафедра работы мраморщиков семейства Космати из Салерно — в числе самых великих художественных произведений XII и XIII веков. Думаю, что это — одна из лучших достопримечательностей Равелло. Кафедру поддерживают шесть тонких изогнутых колонн украшенных изысканными мозаичными лентами. Колонны стоят на спинах четырех маленьких львов. Кафедра, алтарь и канделябры следуют моде Рима. Семейство Космати отыскивало на классических руинах все виды цветного мрамора, нарезало их маленькими кубиками и вставляло в свои блестящие, сложные по замыслу работы. Кажется, что в Англии есть единственный пример работы Космати — это гробница Эдуарда Исповедника в Вестминстерском аббатстве.
