Петр Перминов - Улыбка сфинкса
Одеваются булакцы очень просто. Женщины носят хлопчатобумажные, вельветовые или шелковые платья с длинными рукавами, голову прикрывают платками или шалями. По-арабски такая шаль называется «мелайя», она покрывает голову и плечи женщины. На ногах сандалии без чулок. Мужчины обычно одеваются в традиционные длинные полосатые рубахи с длинными рукавами — галабеи. Летом они носят белые галабеи, зимой — более темных цветов. На голове обычно маленькая круглая шерстяная шапочка или шарф, замотанный как тюрбан, концы которого свободно спадают на плечи. На ногах различного вида обувь — от пластиковых сандалий до ботинок на босу ногу.
Интересны свадебные обычаи и обряды в Булаке. Жених должен подарить невесте свадебный подарок, по-арабски «шабка», обычно золотое кольцо или украшение, стоимостью до 50 ф. Он обязан также заплатить «махр» — выкуп семье невесты, обычно не менее 150 ф. Родители невесты покупают мебель, посуду, горшки, кастрюли, постельное белье. Невеста оплачивает расходы на вечеринку в честь обручения. Это стоит ей около 50 ф. А жених выкладывает свои 50 ф. на свадебную церемонию. На обязанности жениха лежит найти квартиру и отремонтировать ее.
Вот типичный случай женитьбы по-булакски. Невеста из семьи продавца фруктов с ограниченным доходом. Она занимала с отцом, матерью и братом небольшое полуподвальное помещение. Несмотря на то что она была привлекательной и работящей, она смогла подумать о замужестве, только когда ей исполнилось 19 лет. Это сравнительно поздний возраст для булакских девушек. Для того чтобы свести до минимума свадебные расходы, ее отец решил одновременно женить и сына. После долгих поисков была подыскана семья, в которой также были сын и дочь. На всех этапах между ними шел жестокий торг за стоимость каждого подарка, каждой части туалета. От обручения до свадьбы прошло два года. За все это время девушка видела своего будущего мужа всего несколько раз. «Ты любишь его?» — спросила ее Андреа Ру. «Посмотрите на его фотографию, — ответила она. — Он не очень красивый, у него ужасный характер. Конечно, он не такой хороший, как жених моей подруги», — и она показала на хорошенькую подругу, стоящую рядом. Подруга была дочкой владельца небольшого магазина, человека по булакским стандартам сравнительно зажиточного. Он собрал достаточно денег, чтобы обеспечить дочери приличное приданое.
Когда наконец-то дочка продавца фруктов вышла замуж, то основную часть ее приданого составляла старая мебель из родительского дома. В убогой комнатенке стариков осталась лишь одна кровать.
В 1976 г. журнал «Ат-Талиа» провел социологическое исследование условий жизни низкооплачиваемых слоев населения Каира. В течение года в каждом номере журнала публиковались пространные интервью с представителями городских «низов». Это исследование, будучи первой работой такого рода в Египте, вызвало большой общественный резонанс. Социолог Сейид Ясин, прочитав первое интервью «Ат-Талиа» с 34-летним рабочим Абд ат-Таввабом, воскликнул: «Как можно жить на зарплату 12 фунтов в месяц?!» На это доктор Рифаат ас-Саид, историк-марксист, ответил: «Абд ат-Тавваб — еще не самый бедный из египтян».
Признания Абд ат-Тавваба потрясают. Он, в частности, заявил корреспондентам «Ат-Талиа», что самый худший для него день — день зарплаты. Он настолько опутан долгами, что вынужден тут же отдавать почти все полученные им деньги. «Когда меня дома спрашивают, получил ли я зарплату, я говорю: „Нет еще“ — ведь у меня уже все отобрали». «Иногда мой сын, — продолжает он, — просит: „Купи мне апельсин или гуаву“. Он твердит об этом два дня подряд. Мне ничего не остается, как сказать: „Хорошо“. Недавно он попросил меня никогда больше не говорить ему „Хорошо“».
Еще более горько прозвучал рассказ медсестры Набият Мухаммед эль-Бахр, имеющей в свои 37 лет восемь детей. Муж ее работает гладильщиком и зарабатывает 40–45 пиастров в день, т. е. около 10 ф. в месяц. В Институте кардиологии, где она работает, ей платят 4 фунта 70 пиастров в месяц. Корреспондент «Ат-Талиа» взял интервью у Набият:
— Сколько вы платите за жилье?
— Сто семьдесят пять пиастров за одну комнату, в которой живет вся моя семья. Я с мужем и взрослые дети спим на кровати, остальные дети под ней.
— У вас отдельная комната или часть коммунальной квартиры?
— Часть коммунальной квартиры. В одной комнате живет женщина с детьми, в другой старушка, всего в квартире три семьи.
— Вы получаете четыреста семьдесят пять пиастров, платите сто семьдесят пять за жилье, у вас остается три фунта, кроме того, ваш муж дает каждый день на расходы двадцать пять пиастров. Значит, всего у вас остается девять фунтов каждый месяц. Как вы их расходуете?
— Каждый день, возвращаясь домой, я покупаю хлеба на пятнадцать пиастров, потом кое-что на рынке.
— На чем вы готовите?
— На растительном масле, разбавленном водой.
— Есть ли в вашем рационе мясо?
— Иногда я приношу немного требухи и обрезков.
— Сколько раз в месяц?
— Один раз.
— Сколько вы тратите на мясо?
— Сорок пять пиастров.
— За сколько?
— За полкилограмма; как раз хватает по кусочку каждому.
— Что вы едите на завтрак, например?
— Готовлю для больших детей бобы, делаю с ними бутерброды, и они идут в школу. Кроме того, даю им по «таарифе» (полпиастра). Потом готовлю для маленьких малюхию[24] или картофель, когда они недорогие.
— Сколько вы тратите на фрукты?
— Мы не едим фрукты.
Примерно такими же были ответы и других египтян из городских «низов», опрошенных «Ат-Талиа».
Журналисты, проводившие опрос, обратили внимание на то, что эти задавленные беспросветной нуждой люди и не помышляют о том, чтобы изменить свое положение. Окружающую их действительность они воспринимают с типично восточным фатализмом, как нечто предопределенное свыше. Наверное, отсюда же, от сознания предопределенности судьбы идет и то, что социологи называют «комплексом маалейшизма» («маалейш» — «ничего, ладно, ну и пусть»). Один из примеров такого отношения к окружающей действительности представляют собой ответы Хильми Заки ас-Сейида, водопроводчика государственной компании «Идеал», корреспондентам того же журнала «Ат-Талиа».
— Вы слышали об улице Шаварби?
— Слышал, только я там не был.
— А что вы слышали о ней?
— Я слышал, там торгуют импортными вещами, однако у меня нет денег. Там могут покупать только богатые люди.
— А как вы думаете, улица Шаварби и дальше будет существовать?
— И да и нет. Будет существовать для тех, у кого есть деньги, нет — для тех, у кого их нет.
