Генри Мортон - Южная Африка. Прогулки на краю света
Проезжая по бескрайним просторам Южной Африки, вы постоянно видите этих птиц — на любом поле обязательно торчит одна, а то и две одинокие унылые фигурки. Зрелище это трогает душу, и в голову начинает лезть всякая сентиментальная чушь, типа — вот она, преданная птица-однолюб. Наверняка, она в прошлом потеряла любимого супруга и теперь коротает свои дни в горестном одиночестве. Спешу разочаровать вас, уважаемый читатель. Ничего подобного! На самом деле белые цапли не менее общительные птицы, чем, скажем, ласточки или скворцы. Они точно так же живут стаями, и каждая из этих трогательных «одиночек» принадлежит к определенной стае. Достаточно понаблюдать за цаплями в сумерках, чтобы убедиться: с приближением вечера каждая из них говорит «спокойной ночи» корове и присоединяется к остальным сородичам, которые летят на ночевку. Для здешних цапель это означает — домой, в заповедник Питермарицбурга, где для каждой найдется уютное местечко в ветвях деревьев.
По пути в Дурбан я остановился, чтобы полюбоваться долиной Тысячи Холмов. По своей популярности здешний пейзаж, наверное, занимает второе место после знакомого всем абриса Столовой горы. Ни один путешественник, направляющийся в Дурбан, не пожалеет часа-другого, чтобы обозреть захватывающую панораму. Вашему взору предстает подлинный Наталь — бесконечная череда зеленых холмов, простирающаяся до самого горизонта. Уверяю вас, это пейзаж, который вы не скоро забудете.
Глава седьмая
Зулусы вчера и сегодня
Я приезжаю в Дурбан и узнаю подробности знаменитой скачки Дика Кинга. Я оказываюсь на территории Зулуленда, наблюдаю за национальными танцами, а затем еду к месту исандлванской бойни, где погиб наследник империи. Я провожу несколько незабываемых дней в охотничьем заповеднике Хлухлуве, где свожу знакомство с весьма злобным носорогом.
С первого взгляда Дурбан напомнил мне курортный Майами во Флориде. Прямо вдоль побережья тянется череда великолепных зданий, ослепительно сверкающих в солнечных лучах. Могучие волны Индийского океана мерно накатываются на белый песок и снова отступают в глубь лагуны, наверное, самой прекрасной во всей Африке. Если же вы решите полюбоваться ночным городом и подниметесь на холм, то дух захватит от обилия огней, которые разбегаются во все стороны на многие мили.
Дурбан неправдоподобно красив — он похож на роскошные кинодекорации к голливудской комедии. В этом городе все кажется слегка чрезмерным. Солнце слишком белое и слепящее, чтобы быть всамделишным; листва чересчур сочная и зеленая для настоящей, а экзотические цветы поражают размерами и расцветкой. В реальной жизни такого не бывает! И тем не менее на фоне этих потрясающе ярких декораций бегают самые обычные трамваи, автобусы приходят точно по расписанию, люди торопятся на работу в офисы, машинистки стучат по клавишам машинок, каблограммы исправно отправляются во все уголки мира, а в огромном муниципальном дворце восседает самый настоящий мэр. Он сидит в комфортабельном кабинете с кондиционером и цветными эстампами на стене, изображающими новозеландские пейзажи, и решает обычные проблемы большого города. Потому что Дурбан — несмотря на кажущуюся иллюзорность — самый настоящий, реальный город.
Подобно всем южноафриканским портам, он представляет собой причудливую смесь бизнеса и развлечений. По улицам всегда разгуливают толпы местных жителей и приезжих. А посему если при вас скажут, что в Дурбане поразительно красивые девушки, можете смело считать это комплиментом всему женскому населению Союза. Ибо, восхищаясь прелестями очередной юной красавицы, разве можете вы с уверенностью сказать откуда она — из Дурбана, Претории или Блумфонтейна? И где еще во всей Южной Африке сыщется такая провокационная смесь белого, коричневого, черного и желтого цветов? Вы сворачиваете с центрального проспекта и сразу же натыкаетесь на мечеть или индуистский храм. Перед вашими глазами проходят мусульмане в фесках и прелестные индуски, такие хрупкие и эфемерные в облаках розовато-лилового шифона (а они все в юности выглядят хрупкими призраками). Вам кажется, будто вы попали в волшебную сказку. «Тысяча и одна ночь»! Но тут очередной поворот выводит в куда более приземленные места. Вы оказываетесь на рынке банту, где огромные чернокожие мужчины добродушно потягивают «кафрское пиво», сваренное на муниципальных пивоварнях. Воистину, Дурбан — город контрастов. Здесь на одной улице вы можете увидеть и современную аптеку, где человек в стерильно-белом халате отпустит патентованное средство от простуды, и местного колдуна, торгующего обезьяньими лапками и «чудодейственной мазью» из жира бегемота.
Посреди толпы автобусов, трамваев и американских лимузинов вдруг обнаружится варварская фигура зулусского рикши. Все, как полагается, как и сто лет назад: на голове затейливый убор из бычьих рогов и перьев, на голых руках побрякивают разноцветные бусы; шаркая босыми ногами по асфальту, чернокожий «бой» семенит меж деревянными оглоблями — самое древнее такси на земле!
Европейские обитатели Дурбана в избытке обеспечены всеми атрибутами роскошной жизни. Они могут похвастать собственным яхт-клубом и плавательными бассейнами; у них есть гольф, поло и крикет; а некоторые достаточно богаты, чтобы жить в имперских виллах, разбросанных по склонам холмов. Здесь стоят увитые бугенвиллеями перголы, а сквозь беломраморные колонны открывается головокружительный вид на Индийский океан. Тихие, пронизанные солнцем сады насыщены потаенной жизнью — здесь распевают сверчки, трещат полуденные цикады, а меж нагретых камней снуют юркие ящерицы. Земля тут красно-охряного цвета, и растут на ней диковинные пламенеющие цветы. Палисандровые деревья стоят в сплошном цвету, напоминая сады Кью в пору цветения сирени. Усыпанный ярко-алыми звездами делоник царский порой вырастает выше вязов. Ошеломленный, я гулял по этим экзотическим садам и вдруг набрел на клумбу штокроз, окаймленных бордюром из дельфиниума. Ощущение такое, будто среди знойного дня мне подали стакан хрустально-чистой прохладной воды.
В первый же день моего пребывания в Дурбане я приглашен на обед в ресторане. Здесь работают электровентиляторы (все верно, ведь на улице жаркий декабрь), на десерт подают манго. Мой приятель обращается официанту, пожилому индусу, со словами:
— Давненько вас не видел! Как поживаете?
Тот немедленно принимает самый несчастный вид и сообщает, что судьба жестоко обошлась с ним — он потерял сына. Мой друг, естественно, выражает соболезнования и спрашивает, остались ли у него еще дети.
