Жюль Верн - Цезарь Каскабель
И как только дамы и господа расположились на скамеечках манежа, оркестр скрылся, чтобы приступить к программе.
Вступление прошло на ура. Малютка Наполеона на канате, Сандр в клоунской пародии на пластического акробата, ученые собаки, Джон Булль и Жако в забавных сценках, господин и госпожа Каскабель в упражнениях на силу и ловкость — все они имели небывалый успех. Часть бурных аплодисментов, предназначенных выступавшим в первой части, выпала и на долю Жана. Возможно, его мысли витали столь далеко, что рука дрогнула, а талант жонглера померк? Если и так, то это заметил только опытный глаз главы семейства, тогда как публика и не почувствовала, насколько бедный юноша находился не в своей тарелке.
Пирамиду, которая предшествовала антракту, пришлось несколько раз повторять на «бис».
Господин Каскабель вдохновенно и с потрясающим юмором представлял артистов, требуя для них вполне заслуженных «браво»! Этот необыкновенный человек убедительно доказал, что энергичная натура способна отбросить прочь все негативные переживания. Репутация семейства Каскабель осталась на высоте! Далекие потомки россиян будут произносить это имя с благоговением и восхищением!
Но если зрители с интересом следили за номерами первой части программы, то с каким нетерпением они ожидали начала второй! В антракте только и говорили что о предстоящей пьесе.
После десятиминутного перерыва на свежем воздухе публика вновь заполнила все места.
За час до представления Ортик и Киршев вернулись, приведя с собой полдюжины нанятых статистов. Как вы наверняка догадались, их старых «корешей», с которыми они встречались в глухом уральском ущелье.
Господин Каскабель внимательно осмотрел новых «артистов».
— Великолепно! — воскликнул он, потирая руки от удовольствия. — Какие прекрасные лица! Какие мускулы! Правда, у всех слишком честная внешность для роли разбойников! Но ничего, это поправимо! Взъерошенные парики и спутанные бороды придадут вам устрашающий вид!
Выход разбойников намечался на финал пьесы, а потому у господина Каскабеля хватало времени подготовить новобранцев, одеть их и причесать соответствующим образом, одним словом — придать им по-настоящему бандитский вид.
Наконец Клу хлопнул три раза в ладоши.
В хорошо оборудованном театре в такой момент под последние аккорды оркестра поднимается занавес. Если здесь он не поднялся, то только потому, что он просто отсутствовал на арене цирка, хотя она и служила сценой.
Но не подумайте, что действие разыгрывалось вовсе без декораций или по меньшей мере без какого-то подобия декораций. Слева здоровенный шкаф с нарисованным крестом изображал церковь, а точнее, церковный придел, в то время как колокольня как бы оставалась за кулисами; в центре простиралась деревенская площадь, представленная собственно ареной; справа несколько кустов в ящиках изображали Черный лес.
Пьеса началась в полной тишине. Какой хорошенькой выглядела Наполеона в слегка поношенной полосатой юбочке, в милом чепчике, подобно цветку, украшавшему ее белокурую головку! Но главное — ее невинная и нежная внешность! Первый любовник Сандр в оранжевом камзоле, полинявшем под мышками, ухаживал за ней с помощью столь страстных жестов, что и слова не сделали бы их диалог более доходчивым! Им помешал Клу в дурацком ярко-желтом парике, с немыслимыми окулярами на носу, на длинных нескладных ногах, которые он переставлял как ходули! Гримасничавшая обезьянка и болтливый попугай остроумно передразнивали его! Невозможно представить себе что-либо уморительнее этой шутовской феерии!
Затем появилась Корнелия; не дай Бог никому такую тещу! Она отказала Сандру, когда тот попросил руки Наполеоны, но все-таки чувствовалось, что под мишурой нарядов дамы средних лет билось живое сердце!
Шумные аплодисменты встретили Жана в мундире итальянского карабинера. Бедный юноша, явно расстроенный и грустный, всем своим видом говорил, что думает о чем угодно, только не о роли. Лучше бы ему досталась роль Сандра, а Кайетте — роль его невесты, тогда ему только и оставалось бы, что отвести ее за руку в Церковь! А этот спектакль лишь отнимает у них драгоценные часы, которые они могли бы провести вместе!
И все-таки ситуация была столь драматична, что роль захватила актера. Невозможно не развернуть свой огромный талант в подобной роли. Представьте себе! Брат возвращается с жестокой войны в форме офицера и защищает сестричку от деспотичных указаний матери и смехотворных приставаний зануды и глупца!
Великолепная сцена вызова на дуэль! От трусости челюсть балбеса чуть не отвалилась, глаза потемнели, а шнобель стал еще длиннее. Будто бы кончик шпаги, пробив голову, вышел у него на месте носа.
Тут за кулисами раздались крики, на сей раз весьма разноголосые. Юный Сандр, увлеченный своей отвагой, а возможно, и мыслью, что лучше погибнуть, чем жить без любимой, бросился в глубину бутафорского леса. Послышался шум жестокой борьбы и выстрел.
Мгновение спустя явился сам разбойничий вожак Фракассар собственной персоной. Он выглядел очень грозно в розовом, почти белом трико и с черной в рыжину бородой. Его сопровождала шайка оживленно жестикулировавших негодяев. Здесь крутились и Ортик с Киршевым, неузнаваемые в париках и видавшем виды рубище. Корнелия в руках главаря, еще чуть-чуть — и ее обесчестят! Сандр не раздумывая устремился ей на помощь, но тут создалось впечатление, что традиционный финал пьесы провалится, так как ситуация изменилась.
Действительно, одно дело, когда господин Каскабель представлял уголовный мир Черного леса в единственном числе, и потому Жан, Сандр, их мать, сестра, а также Клу-де-Жирофль имели численное превосходство в ожидании прибытия жандармов, которые якобы появятся с минуты на минуту. Но совсем другое дело сейчас — ведь Фракассар возглавлял восемь злодеев из плоти и крови; их можно было увидеть, потрогать, но весьма затруднительно победить… Каким образом все это закончить, чтобы не нарушить правдоподобия?
И вдруг на арену ворвался взвод казаков. Вот уж действительно неожиданный поворот!
Да, господин Каскабель ничем не пренебрег, чтобы придать представлению невиданный блеск! Он не забыл о статистах с другой стороны. Жандармы или казаки — не один ли черт! В одно мгновение Ортика, Киршева и всех шестерых их сообщников сбили с ног и связали; задержание прошло без запинки, ведь оно входило в сценарий…
И здесь послышался отчаянный крик:
— Полегче, полегче, господа казаки! Только не меня! Вам что, мало восьмерых жуликов? Я здесь только затем, чтобы посмеяться!
