Жюль Верн - Золотой вулкан
— Это невозможно, Билл, — ответил Бен Реддл, — хотя, конечно, жаль.
— Я думаю, не будет никакого риска, — предложил тогда Скаут, — если мы отойдем от горы на несколько сотен шагов.
— Да, тут никакого риска нет, Билл. Никого не видно. А если нас заметят, мы успеем вернуться к каналу и заделать баррикаду.
— Пойдемте, господин Бен, посмотрим на дымы вулкана. Может быть, они загустели… может быть, кратер начал изливать хоть немножко лавы.
Оба прошли с полчетверти мили и остановились.
В жерле-дымоходе не произошло никаких перемен. Там по-прежнему крутились пар и дым, перемешиваясь с пламенем, и южный ветер относил все это к морю.
— Да, сегодня извержения явно не будет, — разочарованно протянул Скаут.
— Не будет, — кивнул инженер, — и я хотел бы теперь, чтобы его не было, пока не уйдет Хантер… если он вообще уйдет.
В этот момент Билл Стелл заметил тонкий дымок под крайним выступом Голден-Маунт.
— Да, — проговорил он, — они все еще там. Как у себя дома! И раз мы не пытаемся выдворить их оттуда, они подумают, и не без оснований, что у нас маловато сил.
Рассуждение было здравым, и оно лишь еще больше опечалило Бена Реддла.
В последний раз окинув взглядом равнину, оба направились к каналу и вернулись в лагерь.
Было пятнадцатое августа, и Бен Реддл с тяжелым сердцем видел, как уходит день за днем, а результатов никаких! В конце августа, как предупреждал Скаут, станет уже поздно отправляться в Клондайк: в таком случае караван прибудет туда не раньше пятнадцатого сентября. К этому времени золотодобытчики, которые проводят плохой сезон в Ванкувере, уже покинут Доусон, и последние пароходы спустятся по Юкону, а льды не замедлят забить русло. Как бы там ни было, отбытие нельзя откладывать более чем на две недели. Биллу Стеллу, если зима будет ранней, нелегко придется вести караван по району озер, по проходам Чилкута до самого Скагуэя.
Самми Ским часто беседовал об этом со Скаутом. О том же они говорили и теперь, после завтрака, а Бен Реддл прогуливался по берегу канала.
Пройдя от начала канала у реки до скалистого перекрытия, он раздвинул ветки, скрывающие вход в галерею, вошел туда и добрался до самой стенки, за которой было жерло.
Бен Реддл сам хотел лишний раз проверить, что все в порядке. Он взглянул на расположение шести углублений в стенке, куда будут заложены заряды. Когда их взорвут, они выбьют весь этот кусок. Потом сразу же кирками будет снесен каменный парапет, и мощный поток воды устремится в самое лоно горы.
По правде сказать, если бы не присутствие техасцев, Бен Реддл вызвал бы извержение прямо сегодня. Чего ждать, ведь время уходит, и к тому же нет никаких признаков, что извержение произойдет само собой.
Да, останется поджечь фитили, которые горят несколько минут, а затем, после взрыва, дружно вместе с другими разломать барьер. И тогда, через полдня, через два часа, может быть через час, давление скопившегося пара заставит вулкан действовать самым активным образом.
Бен Реддл стоял в задумчивости у стенки, проклиная собственное бессилие нанести этот последний удар сегодня же и осуществить наконец свой дерзкий замысел. Техасцы окажутся первыми и, видимо, единственными пожинателями плодов. Приходится ждать, опять ждать… А что, если банда не уйдет и Хантер покинет это место только тогда, когда существовать тут будет уже совершенно невозможно, что, если, не возвращаясь в Ванкувер, он пожелает провести зиму в Серкле или Доусоне, чтобы снова направиться сюда в первые погожие деньки? Где будет он, Бен Реддл? В сотнях и сотнях миль отсюда, в своей стране, где ему останется только вспоминать, как постыдно рухнули его надежды и как напрасны были его усилия и на Фортимайлз, и на Голден-Маунт.
Такие мысли бродили в голове инженера. Его больше занимало настоящее, а не прошлое и не будущее. Он волен действовать как хочет, черт возьми! Он сегодня же «выставит свой последний козырь», как любят выражаться французы. Если его проект увенчается успехом, если вулкан выложит свои богатства, то достаточно будет двадцати четырех часов, чтобы нагрузить повозки самородками, и караван двинется в Клондайк.
Рассуждая таким образом, Бен Реддл слушал шумы в жерле. Ему казалось, что они усилились. Он даже как будто улавливал перекаты камней и целых глыб, приподнимаемых парами и снова падающих вниз. Неужели это признаки скорого извержения?
Снаружи раздались крики. Кажется, звали его. Тотчас у входа в галерею послышался голос Скаута:
— Господин Реддл… господин Реддл!
— Что случилось? — спросил инженер.
— Идите… идите сюда! — звал Билл Стелл.
Бен Реддл решил, что банда снова нападает на лагерь, и не замедлил выскочить из галереи.
Рядом с Биллом Стеллом он увидел Самми Скима.
— Техасцы опять тут? — повернулся он к кузену.
— Да, — отозвался тот. — Но теперь эти сволочи появились не спереди и не сзади, а… сверху!
И он вытянул руку к плато Голден-Маунт.
— Взгляните, господин Бен, — подтверждающе произнес Скаут.
И действительно, после вчерашней безуспешной попытки преодолеть канал Хантер и его люди не стали повторять прямого нападения, а решили действовать по-другому — так, чтобы караван сам покинул лагерь.
Поднявшись на вулкан, они вышли вдоль кратера на прежний гребень плато, держась подальше от вырывающихся из жерла паров и газов. В этом месте они могли ломами и кирками, используя их как рычаги, спихивать вниз целые глыбы и огромные куски застывшей лавы, не говоря уже о сотнях крупных камней. Так они и делали. Придвинутые к краю глыбы падали, увлекая более мелкие куски, образуя лавину, ломая и опрокидывая деревья, проделывая глубокие вмятины в почве. Множество камней докатывалось до канала, бухалось в него, заставляя воду выплескиваться на берега.
— Видишь, — кричал Самми Ским, — видишь? Они не смогли выгнать нас, теперь пробуют раздавить!
Бен Реддл не отвечал. Он и его компаньоны немедленно прижались к крутому склону в стороне от каменного града, чтобы не оказаться побитыми и раздавленными. В роще оставаться стало нельзя: камни сыпались и туда.
Караван должен был искать убежище подальше на левом берегу реки. Камнепад уже поломал две повозки. Три человека, застигнутые врасплох, получили серьезные ранения и ушибы, их надо было срочно перенести куда-нибудь. От всего имущества остались почти одни только обломки: палатки повалены и порваны, утварь, орудия труда, инструменты разбиты и искорежены. Это был самый настоящий разгром. Два мула лежали на земле, остальные в диком ужасе перемахнули через канал и рассеялись по равнине.
