Бенгт Шёгрен - Осколки континента
XVIII век был веком ботаники. Разнообразные растения перевозились с одного конца земного шара на другой, в ботанических садах велись эксперименты с новыми видами деревьев, кустарников, трав. На Маврикии центром ботанических изысканий стало местечко Мон-Плезир в районе Памплемуса[38], ботанического сада, примерно в десяти километрах к северо-востоку от Порт-Луи.
В Маврикийском институте я встретился с доктором Р. Воганом, главой маврикийских ботаников и директором Маврикийского гербария, который насчитывает около 15 тысяч растений исключительно маскаренского происхождения. Благодаря Вогану мне посчастливилось посетить гербарий, который с 1960 года находился в современном помещении Маврикийского научно-исследовательского института сахарной промышленности, а также ботанический сад.
Памплемус — один из самых больших и самых красивых садов в мире, где собраны растения со всех точек тропического пояса. По роскошным пальмовым аллеям посетители идут к главному зданию. Путь их лежит мимо прудов с пышной береговой растительностью, где преобладают «деревья путешественников» с их высокими стволами, заканчивающимися гигантскими веерами. Здесь растут и винтообразные панданусы с характерными для них корнями-ходулями. В просторных вольерах бродят замбарские олени, ползают гигантские черепахи с островов Альдабра, напоминая о том, что они некогда были и на Маврикии.
Среди других достопримечательностей обращает на себя внимание макет примитивной сахарной фактории начала прошлого столетия. Быки, впряженные в ворот, приводили в движение три здоровенных каменных цилиндра, которые перетирали сахарный тростник и выдавливали из него сок. Он стекал по трубе в большой чугунный котел, где его варили и подвергали дальнейшей обработке.
Как и в других парках и садах Маврикия, в ботаническом саду имеется множество памятников выдающимся личностям, например, Бернардену де Сен-Пьеру, посвятившему несколько глав своего путевого описания (1773 года) культурным растениям и сельскохозяйственной продукции острова, а также способствовавшему международной известности Памплемуса тем, что поместил там героев своего любовного романа «Поль и Виргиния».
Эта книга неоднократно переиздавалась, и читательницы всего «цивилизованного» мира оплакивали участь двух влюбленных, которым жестокая судьба не позволила соединиться при жизни. «Рядом с Виргинией под тем же самым бамбуковым деревом положили ее друга Поля», — читаю я в шведском переводе романа, изданного в 1822 году. И напрасно автор добавил: «Над их тихими могилами нет мраморного камня, ни единая надпись не напоминает об их добродетелях». Когда в 1853 году на Маврикий прибыл фрегат «Еушени», кто-то уже давно определил их могилы, к которым приезжающие на остров совершали паломничество.
«Эти могилы совершенно просты, без какой-либо надписи, и содержатся без особого тщания, — писал Скугман. — В тесной ограде посажены кусты терновника, но на каждом кусте было по одному цветку, так что многие из нас удовольствовались лишь несколькими лепестками в память об этом месте, чтобы по прибытии домой подарить их почитателям романа Бернардена де Сен-Пьера. Действительно ли существовали лежащие в них герой и героиня? Об этом мы лучше промолчим».
Что сталось с теми могилами, я не знаю. По словам Скугмана, они находились в крошечном садике неподалеку от ботанического сада.
Может быть, они так сильно пришли в запустение, что для них нашли новое место. Как бы то ни было, к концу прошлого столетия народное поверье перенесло их в сад Памплемус. Аллея в нескольких шагах от его главного входа называется не более и не менее, как «Аллея гробницы Поля и Виргинии». Она ведет к обломкам какого-то монумента, считающегося теперь могилой несчастных влюбленных. Но поскольку роман о них уже давно канул в историю, отошли в прошлое и лучшие дни монумента как туристской достопримечательности. К тому же, он скорее всего не надгробный монумент, а цоколь алтаря, сооруженного в 1750 году губернатором Бартелеми Давидом в честь богини Флоры…
До него Мон-Плезир принадлежал Лабурдоннэ, который засадил здесь целое поле культурными растениями, незадолго до этого доставленными на Маврикий. Его работа была продолжена неким господином Фюзе-Облем, ботаником и аптекарем, трудившимся на острове с 1752 по 1761 год, сначала в Мон-Плезире, а затем в местечке Ле-Редюи, по другую сторону от Порт-Луи. Уже в 1748 году французская Ост-Индская компания поручила Пьеру Пуавру освоить разведение пряностей в Юго-Восточной Азии, чтобы затем ликвидировать голландскую монополию на торговлю пряной гвоздикой и мускатным орехом.
Похоже, что эти два специалиста по культурным растениям сразу же стали смертельными врагами. Когда Пуавр вернулся с саженцами и семенами сначала из Замбоанги на Филиппинах, которые тогда принадлежали Испании, а потом с португальского Тимора, между ними начался конфликт. В 1755 году Фюзе-Обль заявил, что саженцы, привезенные Пуавром из Замбоанги, не были подлинными, а мускатные орехи с Тимора в действительности были орехами бетеля. Растения вскоре погибли. Пуавр обвинил Фюзе-Обля в том, что он нарочно загубил растения, поливая их горячей водой.
Хотя на Маврикии и считают, что Фюзе-Обль страдал профессиональной завистливостью в сочетании с манией преследования, в то время как Пуавр был несчастным, обманутым благотворителем, этот эпизод завершился тем, что Пуавр впал в немилость и вернулся во Францию. Вскоре остров Маврикий навсегда покинул и Фюзе-Обль.
Лишь в 1767 году, когда Пуавру была предоставлена возможность вернуться на Маврикий и работать в качестве главного растениевода, сад Памплемус превратился в настоящую ботаническую школу под названием «Сад короля». С Тимора были привезены новые пряные растения, а на Реюньоне и Сейшелах открыты филиалы маврикийского ботанического сада. Но с выращиванием пряностей не ладилось. Говорили, что его пряные гвоздики были «маленькими, сухими и тощими». К тому же Фюзе-Обль обосновался в Кайенне, где дела у него пошли так хорошо, что в Париже решили сделать ставку на выращивание пряностей в этой французской колонии в Южной Америке. Население же Маврикия теперь должно было производить продукты питания для гарнизона и проходящих мимо судов.
Из Памплемуса пряные растения были в несколько этапов переправлены в Кайенну и во французские владения на Антилах. После того, как в 1775 году Пуавр окончательно вернулся на родину, на Реюньоне удалось добиться исключительно хороших результатов. А в XIX веке остров превратился в важнейшую «пряную» колонию Франции, уступая лишь Кайенне. С Реюньона растения были перевезены на Мадагаскар. Даже арабский Занзибар, который впоследствии стал крупнейшим в мире производителем пряной гвоздики, получил с Реюньона первое растение этого вида, происходившего от тех гвоздик, которые Пуавр привез на Маврикий. Таким образом, ему все-таки удалось нарушить голландскую монополию. Даже после его смерти ботанический сад в Памплемусе продолжал расти и расширяться. В 1785 году в нем насчитывалось около шести тысяч различных видов полезных, декоративных и других растений.
