Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы
Все дело в том, что редакция "Правды" с доверием и уважением относились к моим оценкам происходивших в Японии событий. А в 1960 году мои оценки небывалого по масштабам и силе движения японского народа против военного "договора безопасности" стали расходится с теми обвинениями, которые бросало руководство КПЯ в своих заявлениях и на страницах своих печатных изданий в адрес отдельных отрядов этого движения. Прежде всего это касалось нападок руководства КПЯ на наиболее активных участников борьбы против "договора безопасности" - студенческие организации, находившиеся под влиянием радикально настроенных лидеров Дзэнгакурэн. Если прежде эти лидеры действовали под контролем КПЯ, то в разгар борьбы против военного союза Японии с США коммунисты утратили свой контроль над этой студенческой организацией. Это проявилось в том, что вожаки Дзэнгакурэн стали игнорировать призывы коммунистических лидеров к соблюдению участниками митингов и демонстраций, установленных властями правил поведения и прочих предписаний администрации, и зачастую переходили к более решительным бунтарским действиям. В своих корреспонденциях из Токио в отличие от репортеров органа ЦК КПЯ "Акахаты", изображавших действия студентов как "провокации троцкистов", я не стал осуждать эти спонтанные бунтарские действия (мои советские читатели не поняли бы меня, если бы я стал писать в таком духе) и сообщал о них как о проявлениях стихийного недовольства и гнева японских патриотов проамериканской политикой властей. Так было, например, 16 января 1960 года, когда японский премьер-министр Киси Нобосукэ собрался лететь в Вашингтон на подписание нового текста японо-американского "договора безопасности" и был встречен по пути к токийскому аэропорту десятками тысяч негодующих студентов, захвативших и сильно повредивших здание аэропорта, в результате чего Киси пришлось пробираться к самолету тайком, окольным путем под прикрытием сотен полицейских. Я назвал тогда участников этой бурной антиамериканской, антиправительственной демонстрации "патриотами", а лидеры КПЯ обозвали их "провокаторами". В условиях "холодной войны", развертывавшейся тогда между Советским Союзом и США, было бы странно с моей стороны, если бы я по примеру руководителей КПЯ подверг нападкам и оскорблениям молодых японцев - участников этого яркого антиамериканского выступления. Я не мог поступить так ни по политическим соображениям, ни по голосу собственной совести.
Мои оценки бурных антиамериканских студенческих выступлений на аэродроме Ханэда в январе 1960 года и подобных им событий тех дней, как выяснилось позднее, очень не понравились руководству КПЯ. И когда я пришел через несколько недель в здание ЦК КПЯ, чтобы взять интервью у Миямото, то он после ответов на мои вопросы неожиданно сам завел разговор о студентах, недовольных слишком осторожным поведением лидеров КПЯ, и стал убеждать меня в том, что руководители всех этих студенческих организаций, якобы, являлись "троцкистами", "провокаторами" и агентами полиции, что никак не вязалось с моими наблюдениями и оценками. Я вежливо выслушал его, в спор вступать не стал, но в дальнейшем, когда в мае-июне 1960 года обстановка еще более обострилась, я снова в своих репортажах и информациях не стал повторять вслед за коммунистами враждебных выпадов по адресу ультрарадикальных студенческих организаций. Не упоминая о них специально, я называл "патриотами" всех участников борьбы против военного союза с США, будь то коммунисты, социалисты или студенческие организации, примыкавшие к Дзэнгакурэн (Всеяпонской федерации органов студенческого самоуправления). При этом, разумеется, я продолжал брать интервью у руководителей КПЯ и как можно шире освещать вклад японских коммунистов во всенародную борьбу против "договора безопасности". Примером тому мог служить мой репортаж о получившем широкую огласку происшествии на токийском аэродроме Ханэда, куда прибыл 10 июня 1960 года пресс-секретарь президента США Хэгерти. Наблюдая все своими глазами, я описал в репортаже с места происшествия, как машина, в которую, сойдя с самолета, сел Хэгэрти, была остановлена на выезде с аэродрома тридцатитысячной колонной демонстрантов, возглавлявшейся лидерами КПЯ, и в течение часа не могла сдвинуться с места до тех пор, пока зависший над машиной вертолет вооруженных сил США не спас американского гостя из плена демонстрантов. Подробно были описаны мной и неоднократные массовые демонстрации коммунистов у стен американского посольства в Токио. В разгар борьбы против "договора безопасности" на страницах "Правды" по моему заказу были опубликованы большие обзорные статьи Председателя ЦК КПЯ С. Носаки и генерального секретаря ЦК КПЯ К. Миямото.
Подводя итоги борьбы противников "договора безопасности", завершившейся в июле 1960 года, я также старался включить в тексты своих корреспонденций высказывания лидеров КПЯ. Да и сам я расценивал результаты этой борьбы почти в том же духе, что и руководство КПЯ, а именно как "победу" демократических, патриотических сил Японии. В какой-то мере такое толкование было тогда допустимо, ибо противникам "договора безопасности" удалось сорвать визит в Японию президента США Д. Эйзенхауэра и заставить его с полпути повернуть обратно. К тому же заставили они уйти в отставку и японского премьер-министра Н. Киси. Хотя, "победа" эта была, конечно, относительной - ведь "договор безопасности" был все-таки подписан и протащен через парламент и остался на долгие годы основой японской внешней политики.
Но, отмечая большую роль КПЯ, я не стал в своих корреспонденциях принижать и ту видную, если не ведущую роль, которую сыграли в дни борьбы против "договора безопасности" многие лидеры левой Социалистической партии и прежде всего ее генеральный секретарь Асанума Инэдзиро. Не отвлекаясь, в отличие от лидеров КПЯ, на грызню с леваками-студентами, Асанума старался сплотить все отряды борцов против военного союза с США, проявлял в острых ситуациях твердость и боевой дух и обрел поэтому в те дни исключительную популярность в стране. Это и подчеркивалось не раз в моих корреспонденциях. Стойкими борцами против проамериканской политики японских правящих кругов показали себя тогда и лидеры Генерального совета профсоюзов (Сохе): Иваи Акира и Ота Каору. Их имена также зачастую упоминались мной при освещении исторических событий 1960 года. Видимо, столь широкое освещение роли других участников движения не очень нравилось руководству КПЯ, которое хотело выглядеть за рубежом как самый решительный и самый влиятельный лидер оппозиции - ведь именно со страниц "Правды" черпала прежде всего европейская коммунистическая печать информацию о событиях в Японии. Стремясь объективно и всесторонне осветить роль различных политических организаций в борьбе, развернувшейся в Японии в связи с пересмотром "договора безопасности", я не предполагал тогда, чем это было чревато для меня. А обернулось все следующим образом.
