Юрген Берндт - Лики Японии
Упомянутый Золотой павильон (центральное строение любого буддийского храма) был возведен в конце VII — начале VIII века, и к тому же периоду относятся четыре почти восьмиметровые настенные росписи, нанесенные на глинобитные, покрытые слоем каолина стены. Столетия не прошли бесследно для этих шедевров восточноазиатской живописи. Светящиеся когда-то краски сильно поблекли и начали отслаиваться. Лучше всего сохранилась на западной стене большая фреска, изображающая будду Амиду, того самого, который каждому, кто его об этом попросит, обещает спасение и облегчение страданий, а также фрески с двумя его неизменными спутниками — Каннон, богиней милосердия, и Сэйси, богом мудрости. Это изображение, символизирующее доброту и сострадание, позволяло больше, чем все остальное, получить представление о прежнем величии и красоте фресковой живописи на стенах Золотого павильона храма Хорюдзи. Теперь же будда Амида, едва различимый на почерневшей стене, печально устремлял с высоты свой взор на посетителя, которого под этим печально-призрачным взглядом пробирала дрожь.
В 1954 году Золотой павильон был в точности воспроизведен с использованием фрагментов, сохранившихся после пожара. Однако стены оставались пустыми. Неужели фрески безвозвратно утеряны? От них сохранилось лишь несколько контуров. Перед войной, когда впервые начались реставрационные работы, было сделано множество цветных фотографий, однако никто не имел представления о технике фресковой живописи. После продолжительных дебатов относительно возможности реставрирования шедевров и утомительных хлопот, связанных с добыванием денежных средств, группа из 14 художников во главе с выдающимися японскими мастерами своего времени — Юкихико Ясудой, которому тогда уже исполнилось 83 года, и 82-летним Сэйсоном Маэдой — взялась в 1967 году восстанавливать фрески. В феврале 1968 года они завершили работу. С тех пор вновь можно восторгаться прекрасной настенной живописью, но уже не древней, а новой, воспроизведенной точно в соответствии с настенными фресками Хорюдзи.
Свыше миллиона посетителей устремляются ежегодно к этому храму. Он древнее самого города, древнее Нары. Прежде японские императоры с вступлением на престол, как правило, заново определяли местоположение своего дворца и переносили резиденцию всякий раз в другое место. В 708 году императрица Гэммэй приказала возвести новый дворец, а заодно и новый город, который в 710 году был объявлен столицей. Сегодняшняя Нара со своим почти 300-тысячным населением в тот период была небольшим городом, называвшимся Хэйдзё и делившимся на восточную и западную части. Они тянулись с севера на восток приблизительно на 5 километров, а с востока на запад — почти на 4,5 километра. Ширина главных улиц была 24 метра, боковых — 12 метров, магистральная улица — даже 85 метров. Любой японский город считал бы себя сегодня счастливым, располагай он улицами подобной ширины. Однако от этого древнего грандиозного, распланированного в шахматном порядке города, кроме окраинного района — теперешней Нары — и нескольких знаменитых храмовых ансамблей, разбросанных ныне среди рисовых полей или обширных парков, ничего не осталось, равно как и от императорского дворца, на возведение которого, согласно источникам, ушло столько дерева, сколько, по теперешним масштабам, хватило бы для постройки 7 тысяч типовых японских жилых домов площадью 60 квадратных метров каждый. На основании результатов раскопок было установлено, что для выравнивания местности и других работ, связанных с закладкой дворца, с декабря 708 года, то есть с начала строительства, до марта 710 года — даты вступления императрицы во дворец, ежедневно требовалось не менее 3 тысяч человек.
Когда императрица переехала в свою новую столицу, она якобы выразила недовольство несвоевременным окончанием строительных работ, на что ей осторожно намекнули, что привлеченные в принудительном порядке крестьяне сбегают. Население Японии того времени составляло примерно 3,5 миллиона человек, а нужно было в кратчайший срок построить город.
Гигантские стройки, требующие напряженных усилий всего народа, очевидно, неотъемлемая составная часть японской истории — как древнейшей, так и современной.
Правители были прямо-таки одержимы жаждой зодчества. Один за другим вырастали храмы. В 752 году после пятилетнего строительства был освящен Золотой павильон храма Тодайдзи, в котором установлена упомянутая почти шестнадцатиметровая статуя Будды. Павильон отличался огромными размерами. Длина его составила 88 метров, ширина — около 51 метра, а высота примерно 48 метров.
Спустя 70 с лишним лет со времени основания столицы Нара император Камму со всем своим двором решил покинуть ее, избрав для себя новую резиденцию — город Нагаока, расположенный на расстоянии нескольких десятков километров от Нары. Для работ по строительству резиденции было временно мобилизовано 300 тысяч человек. Однако через 10 лет император изменил первоначальному намерению и оставил уже наполовину отстроенную резиденцию, переехав в Уэду, отдаленную от Нагаоки лишь на несколько километров. Здесь, в 40 километрах севернее Нары, был построен в 794 году город Хэйан-кё (современный Киото), который вплоть до 1869 года оставался столицей Японии. Так что японские императоры после Камму стали оседлыми.
Конец VI — середина VIII века — период первого расцвета японской культуры, глубоко проникнутой духом буддизма, образцами для которой служили Корея и Китай. В этот период появились отдельные произведения неповторимого очарования, в том числе деревянная статуя, находящаяся ныне во владении маленького храма Корюдзи в Киото и изображающая Будду величиной почти в человеческий рост в позе самосозерцания. Среди художественных творений, созданных человечеством за всю его историю, имеются, наверное, единицы, которые настолько проникновенно и просто выразили бы высшую гармонию и человечность, как деревянная скульптура в храме Корюдзи, объявленная 9 сентября 1951 года национальным сокровищем номер один. Она поражает изяществом, и в то же время от нее веет некоторой патриархальностью. В ней отсутствуют какие-то индивидуальные черты в отличие от многих поздних японских скульптурных произведений пластики, но вряд ли кто-либо устоит перед обаянием и притягательной силой этой деревянной скульптуры, особенно если он исповедует буддизм и глубоко чувствует символику изображенного, которую чужестранец может лишь попытаться понять разумом.
Создается впечатление, будто в тот период буддизм приобрел небывалое влияние. Хотя к отливке бронзовой статуи Великого Будды в Наре приступили только после того, как императорский дом отправил посланцев к прародительнице рода, богине солнца Аматэрасу в Исэ, чтобы получить на то ее согласие, это был, вероятно, не более чем благочестивый жест с целью умиротворения некоторых горячих голов. Ведь притязания императорского дома на господство покоились на прямом родстве с богиней солнца, на чем, в свою очередь, основывался синтоизм, в котором мифология и история сливаются в единое целое. Так что синтоизмом ни в коем случае нельзя было пренебречь, если правители не хотели отрекаться от собственной истории и тем самым от власти. К тому же синтоизм оберегал и культивировал из поколения в поколение все магические и религиозные традиции, глубоко укоренившиеся в народе, хотя они никогда не были зафиксированы на письме и заключены в догматы. Проникнув в VI веке в Японию, буддизм быстро распространялся, оказывая наряду с синтоизмом решительное влияние на жизнь японцев.
