Владимир Санин - Большой пожар
Повторяю: все боевые действия – подлинные, и я жалею лишь о том, что о многих волнующих эпизодах не рассказал: одни не вмещались в рамки романа, другие же, при всем героизме пожарных, были слишком трагичны. А перегружать читателя кошмарами я считаю ничем не оправданным посягательством на его нервную систему: здесь, как ни в чем другом, нужно соблюдать чувство меры. Ведь травмы, наносимые огнем, ужасны: у меня до сих пор перед глазами двухлетний Саша – Бублик, который торопливо лепечет дяде врачу сказочку, чтобы тот сжалился, не сдирал бинты с обожженной спины.
И еще несколько слов на прощанье.
Если помните, Ольга сказала, что будет пристрастна: людей, о которых пишешь, надо или уважать и любить, или не уважать и даже презирать. Конечно, всегда бывает какая-то середина, однако Ольгу она не интересовала: в экстремальной ситуации, когда Большой Пожар сорвал маски, моего летописца волновали только крайности.
Я тоже пристрастен – и потому, что разделяю воззрения Ольги, и потому, что с огромным уважением и любовью отношусь к людям самой опасной в мирное время профессии. Я хочу, чтобы читатель «Большого Пожара» знал: каждый день эти люди не щадят ни здоровья своего, ни жизни своей ради нас с вами. Мы все перед ними в долгу.
Питтак, один из семи древнегреческих мудрецов, говорил: «Дело умных – предвидеть беду, пока она не пришла, дело храбрых – управляться с бедой, когда она пришла».
Это – о пожарных: умных, храбрых и очень скромных людях.
