Ганс Дамм - Канака — люди южных морей
Характер Кобы проявился в полной мере, когда Манта неожиданно скончалась. Коба тотчас же велел отнести труп жены в ее родную деревню. Это противоречило издавна существующему обычаю. Овдовевший супруг должен был оповестить родственников жены о ее смерти, чтобы те успели прибыть к нему на похороны. Отчего же Коба позволил себе нарушить этот обычай? Да оттого, что был скуп. Он хотел избавить себя от расходов, связанных с сожжением трупа, как этого требует ритуал, соблюдаемый на острове Бугенвиль.
После смерти второй жены Коба жил вместе со своей дочерью. Однажды дочь Кобы, которой тогда еще не было семнадцати лет, прибежала в миссию и попросила защиты у сестер-монахинь. Отец хотел выдать ее за пожилого мужчину, своего приятеля, потому что тот намеревался дать хороший выкуп раковинными деньгами. Но девушка любила юношу, который тщетно просил у Кобы ее руки. Разгневанный Коба примчался в миссию за дочерью и собрался, как это не раз бывало в таких случаях, пустить в ход свою грозную палку. Но сестры-монахини его переубедили, и Коба разрешил своей дочери выйти за молодого человека. Когда несколько позднее Кобу спросили, как он обходится со своим зятем, на его тощем лице появилась широкая улыбка, и он, подмигнув, сказал на пиджин-инглиш: «Не good fellow na me like stop long house belong him na piccanini belong me he all time cook him good fellow kaikai na me catch him plenty». «Он славный малый, и я люблю гостить в его доме, и дочь моя готовит ему вкусную пищу и меня потчует вдоволь».
Несколько недель спустя Коба, никогда не мывшийся, носивший вместо одежды какую-то грязную тряпку, к чему его ровесники-односельчане уже давно привыкли, вдруг предстал перед своими соплеменниками вымытым, напомаженным, аккуратно одетым, с пучком пахучей травы под наплечным браслетом. Ему опять захотелось жениться. Его избранницей оказалась бездетная вдова Унитаи из дома его друга, вождя Кокобы, который собирался отдать ее за сто снизок раковинных денег. Коба стал сначала торговаться, но в конце концов согласился с назначенной ценой, хотя ему и пришлось часть денег занять у друзей. Однако из полученных ста снизок Кокоба оставил себе лишь десять, сорок он отдал своему брату, одному из верховных вождей племени, в подчинении которого находился, человеку, получившему от колониальных властей пост начальника, остальные пятьдесят — родственникам умершего мужа той вдовы, на которой собирался жениться Коба.
Как человек предусмотрительный, Коба построил своей жене дом в ее родной деревне. Жена жила в этом доме, тогда как он сам находился то у нее, то у своей дочери. Так прошло несколько недель, и Коба узнал, что жена его сбежала. Рассердился Коба и помчался за ней. Он догнал ее и привел назад в ее дом, но теперь жена избегала его. Хильда Турнвальд посетила однажды супругу Кобы в ее опрятном домике и не постеснялась сказать старому ловеласу, что жена его для него слишком молода. Это замечание его обеспокоило. Теперь, возвращаясь к дочери, он взял с собой молодую жену. Он боялся, что она снова сбежит от него. Это был самый разумный шаг со стороны недоверчивого мужа; действительно, прошло еще несколько месяцев, и молодая жена Кобы подружилась с его дочерью и в конце концов примирилась со своим положением.
В супружеских отношениях меланезийцев преобладает легкость и непринужденность. Однако они регламентируются своеобразными правилами хорошего тона. Так, выражать нежные чувства словами или жестами считается неприличным. Если мужчина и женщина ходят в обнимку или хотя бы взявшись за руки, они подвергаются общественному осуждению. Супругам строго воспрещается улыбаться друг другу или взирать друг на друга влюбленным взглядом. Пример, весьма характерный для этих нравов, приводит Малиновский. Однажды он куда-то шел с одной туземной супружеской четой. Вдруг женщина поранила ногу и захромала. Он посоветовал мужчине взять свою жену под руку. Но оба супруга смущенно заулыбались и потупили взор. И как только белый человек мог подумать о такой непристойности!
Казалось бы, такие отношения супругов свидетельствуют об отсутствии взаимной симпатии. Однако это не так. Хотя между ними и возникают иногда разногласия, все же семейные ссоры, постоянное озлобление, сцены ревности у них редки. Но если такие эксцессы случаются, то из-за излишнего самолюбия и честолюбия кончаются обычно трагически. Малиновский иллюстрирует эти нравы множеством интересных примеров. Ниже мы приведем в сокращенном виде два описанных им случая, которые могут дать представление о внутреннем мире туземцев и обрисовать создающийся при таких происшествиях социальный конфликт.
Гумалуйя был женат на Кутавоуйе. Но однажды Гумалуйя влюбился в Илапакуну и вступил с ней в связь. Тогда жена Гумалуйи отказалась вести хозяйство. Перестала варить пищу, носить воду, и Гумалуйе пришлось прибегнуть к помощи своей замужней сестры. Однажды вечером, когда все жители деревни сидели возле своих хижин за трапезой, Кутавоуйя устроила своему мужу публичную сцену. Она истошным голосом честила мужа:
— Ты все развратничаешь, тебе нужны одни любовные похождения, ты совсем отбился от рук!
И далее полился целый поток самых отборных ругательств. Звонким эхом отдавались ее крики во всех концах тихой деревушки. Кутавоуйя в ярости своей расходилась все больше и больше. И вдруг Гумалуйя вне себя от гнева стал бить жену палкой и бил ее до тех пор, пока та не потеряла сознание. На следующий день Кутавоуйя покончила жизнь самоубийством. Она съела желчный пузырь одной из разновидностей рыбы-шар, яд которой действует мгновенно.
Не менее трагично закончилась жизнь молодой трудолюбивой Исакапу. Она искренне любила мужа, но он буквально замучил ее безмерной ревностью. Возвратившись однажды после долгого отсутствия домой, он затеял скандал. Он ругал жену на чем свет стоит, нещадно бил, и она, обливаясь слезами, выбежала из дому. В отчаянии она кричала:
— На мне живого места нет, спина ноет, голова разламывается! Вот взберусь сейчас на высокое дерево и брошусь с него!
Через два дня она надела самые красивые украшения, вскарабкалась на дерево и крикнула мужу:
— Посмотри на меня в последний раз! Я всегда была тебе верной женой. Ты же бил и оскорблял меня без всякой причины. Смотри, я сейчас убью себя!
Муж полез на дерево за женой, но не успел он долезть и до половины, как та бросилась с дерева и разбилась.
У меланезийцев существуют понятия о браке, которые нам могут показаться странными. В жизни супругов строго разграничены сферы трудовой деятельности мужа и жены, и даже в тех случаях, когда оба супруга делают одно и то же, делают они это по-разному. Так, женщины носят корзины на голове, а мужчины только на плече. Ни одному из супругов никогда не придет в голову хотя бы в шутку понести свою ношу как-либо по-иному. Мужчина обязан смотреть за грудным ребенком, он должен не только носить его и качать на коленях, но и кормить кашицей из размельченных кореньев, обмывать его и вытирать. Это типичная привилегия отца, и если белокожий чужеземец хочет завоевать доверие меланезийских мужчин, ему следует похвалить их детишек. Желание иметь детей и собственную семью у меланезийцев ничуть не меньше, чем у других народов. Эта потребность сильнее выражена у мужчин, потому что там холостяки считаются неполноценными людьми; ведь благодаря женитьбе мужчина приобретает ценные вещи, повышающие его общественный престиж. Правда, выбор супруги или супруга в известном смысле ограничен в силу существующей общественной структуры. Каждое меланезийское племя разделено на локальные группы с отцовским правом и два тотемных класса с материнским правом. Каждый тотемный класс носит название священного животного; члены класса считаются родственниками. Люди, принадлежащие к одной локальной группе и одному и тому же брачному классу, считают себя родственниками, хотя по крови могут таковыми не быть. Брак между такими родственниками не допускается. Есть и другие ограничения. Так, брак признается неравным, когда одна локальная группа считает себя более высокородной, нежели другая. Вступление в брак в значительной степени регламентируется имущественным положением и рангом родителей жениха и невесты.
