Покоряя Эверест - Мэллори Джордж
Суть учения мистера Янга о безопасности заключается именно в этом. Мы должны различать познаваемые и непознаваемые опасности. Эти познаваемые опасности мы должны исследовать и просчитать до самой последней детали, мы должны полностью осознать их все и принять соответствующие меры предосторожности. Для неизвестного и непостижимого у нас должны быть, как мы выражаемся, свои приемы. Нет ничего сложнее, чем изобретать решения в процессе восхождения на великую гору. Но даже на такой случай есть прием – это скорость. Один раздел книги посвящен темпу, и он, пожалуй, самый ценный из всех. Умение держать устойчивый темп (вместо стремительного броска) – наибольший фактор эффективности в отряде, и поддержка этого тезиса мистером Янгом – огромная услуга всему альпинизму. Вероятно, многие из нас в разное время испытывали смутные сомнения по этому поводу. Если мы набираем скорость, не должны ли мы пожертвовать безопасностью – сдерживающим фактором, что сам по себе является мерой предосторожности? И не должны ли мы понизить всю ценность нашего занятия, пожертвовав созерцанием в угоду скорости продвижения? Но ведь в самом созерцании кроется суть наслаждения, и даже предположение о том, чтобы отказаться от него, пугает нас, рисуя нам страшную картину, где мы превращены в нашу полную противоположность – американского туриста, бездумно катящего в автомобиле мимо всех красот. Но мистер Янг вполне успешно отвечает на эти вопросы. Под темпом он подразумевает синтез движений, ведомых более тонкой концентрацией, с более четким и прочно удерживаемым ритмом, так что в ходе продвижения мы достигаем лучшей синхронности и совершенного соприкосновения, всепоглощающей гармонии со всем окружением. Поскольку наше взаимодействие со всем окружающим ускоряется, восприятие тоже усиливается, и само взаимодействие становится более точным, пока мы сохраняем ритм – поскольку ритм и является необходимым контролирующим фактором, устанавливающим предел ускорения для каждого альпиниста. Таким образом, во время восхождения мы можем продвигаться вперед с меньшим риском, но с большим удовольствием. В то же время хороший темп позволяет сэкономить время для попутных радостей, вроде неспешного привала на более поздних этапах подъема, с безмятежным курением трубки, когда достижение финальной цели уже гарантированно. И мы также лучше обеспечиваем нашу безопасность, так как можем потратить сэкономленное время на преодоление больших трудностей или расходовать его на непредвиденные сложности.
Дочитав эту главу, я не могу расстаться с ней без сожаления. Я бы хотел, чтобы автор позволил себе выразить (выйдя за пределы технического взгляда) что-то из его личных переживаний – чтобы он сыпал веселыми и звенящими, словно серебряные колокольчики, фразами, заставляя нас, читателей, восторженно подпрыгивать, заражаясь радостью слаженных движений. Я бы хотел, чтобы его поэзия скорости захватила нас и вовлекла в стремительный марш по горному склону, неукротимый, но чуткий и не бесконтрольный, когда мы гордо идем вместе с западным ветром, «опередив небесный твой поток» [52]. Но он, увы (!), вероятно, подавил этот импульс.
Но автор не пожалел сил, когда дело дошло до «Разведки», и я не нашел более приятной части его книги. Я всегда говорил себе, что у меня наметан глаз на горы, и объяснял это довольно просто. Я смотрю на горы геометрически. Это признание звучит прискорбно непоэтично и требует некоторой отваги, но иногда согласие обнаруживается в неожиданных местах. В отношении гор мистер Янг также проявил себя как геометр [53], или, я бы даже сказал, «кубист» [54]. Он видит в них сложную задачу из линий и углов, своего рода колоссального «всадника». И в этом я нахожу толику поддержки своего видения. Возможно, мой глаз не так хорошо наметан, как я считал. Я в основном довольствуюсь интуитивным выводами из того, что вижу. Но мистер Янг осознанно анализирует свои наблюдения. Он классифицирует их и рассказывает нам, как они строятся. Он рассказывает мне, каким образом работает и мое «чутье», и не только восхищает этим, но и побуждает думать, что в будущем я научусь замечать гораздо больше. Его личные наблюдения не только многочисленны, но и крайне интересны, и причина в том, что он так остро осознает этот процесс, а также, конечно, в том, что он видит гору как «всадника». Хотел бы я подробнее рассказать об этом его искусстве – но это следует оставить для будущей статьи, озаглавленной «Разоблачение кубизма в орософии» [55].
Из других статей в своей области не менее авторитетна та, что написана мистером Спенсером о фотографии. Об этом искусстве я совершенно не способен судить, хотя, полагаю, могу в полной мере оценить его великолепный фронтиспис [56]. Однако можно сказать, что наименее опытный из фотографов-любителей может многому научиться у мистера Спенсера, а опытный фотограф найдет для себя много интересного.
Перейдем к статье о снаряжении. Капитан Фаррар – еще один авторитет, чьи знания нельзя подвергать сомнению в тех случаях, когда они доказаны практикой альпинизма. И его статья полна полезной информации о том, какое снаряжение самое лучшее и как его достать. Однако в деликатном вопросе комфорта ботинок есть области, где невозможно установить непререкаемые законы. Мы все можем согласиться, что они должны облегать подъем ноги, быть просторными в носках и иметь узкие ранты [57]. Но все ступни индивидуальны, и, когда дело доходит до проверки пальцев ног на то, что у них должно быть место, чтобы «сгибаться внутри ботинка», возникает подозрение, что мнения могут отличаться. Со своей стороны я не могу сказать навскидку, будут ли мои пальцы сгибаться или нет. Но я подозреваю, что они не согнутся, и мне будет жаль, если смогут. И я могу сказать, что перепробовал разнообразные стельки – из пробки, кожи и, неоднократно, из волокна. Однако в противоположность практике, рекомендованной капитаном Фарраром, я пришел к решению полностью от них отказаться. А по вопросу гвоздей для скалолазания [58] тем более нельзя ожидать, что найдут согласие хотя бы два альпиниста. И я уверен, что и со мной никто не согласится. Трикони [59], несмотря на все, что можно сказать в их пользу, действительно изнашиваются – до отвратительно гладкой твердой поверхности, которая может обеспечить сцепление с чем-то вроде пудинга, но не с поверхностью, достойной зваться скалой. И все же у них есть совершенно особые преимущества. Соответственно, я предпочитаю «коктейль» – подборку из самых красивых шипов для обуви, художественно выстроенную с учетом всевозможных непредвиденных обстоятельств. И, наконец, одежда, которую невозможно стандартизировать! Ибо одежда опять же индивидуальна, что мистер Янг признает первым, поскольку с разрешения капитана Фаррара вносит некоторые «альтернативные предложения», являющиеся бесценным свидетельством его личных привычек. Признаюсь, я согласен с обоими, но в то же время ни с одним из этих опытных альпинистов, и надеюсь, что никогда не наступит время, когда я должен буду полностью согласиться и с тем, и с другим. Ибо тогда я буду вынужден, с одной стороны, надеть жилет – вещь, в которую я мог заставить себя облачиться, только промерзнув до костей в ледяной альтернативе адского огня. Или, напротив, отвергнуть моего самого теплого друга – благословенную рубашку. И в любом случае мне пришлось бы отказаться от моих брюк-гольф, последней бесспорной отрады, и, боюсь, даже от неприкосновенного запаса в моем рюкзаке – рубашки из тонкого шелка.
Остается упомянуть еще одну главу, мистера Ланна, посвященную альпинизму на лыжах. Она достойна восхищения за то, что он излагает большой объем материала в сжатом виде и дает наглядное представление о самом интересном в нем. Поскольку я никогда не бывал в Альпах зимой и не собираюсь кататься там на лыжах летом, я ничего не добавлю. Следует надеяться, что региональные статьи найдут свою оценку и критику в будущем номере этого журнала или в более крупном и роскошном издании, что будет создано объединенной волей альпинистских клубов. Тем временем мистер Янг все еще восседает на престоле горы Олимп и одинаково устал и от восседания, и от вида. Он, конечно, спустится тем способом, который описывает. И его читатели, следовавшие за ним по этим высотам, будут спускаться с сожалением, но все же в восторге, пробираясь через страницы его соавторов, от гор Шпицбергена до пиков Новой Зеландии. Они скатятся вниз, единые, «словно спицы вращающегося колеса без обода», в «радости быстрого и легкого взаимодействия», веселые и счастливые, умудренные, но не возгордившиеся, ни капли не уставшие, готовые, встретив его улыбку на равнинах, снова воспламениться жаждой гор – настоящих гор, разумного приключения и надежных товарищей.
