Анна Ковальска-Левицка - Мавритания
Широкие улицы ведут из пустыни в пустыню, а по обеим их сторонам рядом с домами видны многочисленные палатки. Большинство принадлежит хозяевам домов, которые на период летнего зноя переселяются в них, а свои современные квартиры используют лишь для приема гостей. В палатках живет и прислуга. В то время как коренные жители, мавры, предпочитают жить в палатках, негритянские семьи, приехавшие сюда в поисках заработка, строят себе хибары из кусков дерева, банок, ящиков. Весь город утопает в песке. Главные улицы покрыты асфальтом, но вдоль проезжей части идут две широкие полосы глубокого песка, которые только в будущем превратятся в тротуары. Песок проникает в квартиры, учреждения, в воду, пищу. Только здесь понимаешь преимущество легких сандалий, которые носят все жители города, — из них легко вытряхнуть песок, тогда как обычные туфли наполняются им через несколько шагов и нестерпимо натирают ноги.
Современная мечеть в Нуакшоте
Белые мавры — это, бесспорно, элита города. Рядом с ними живет небольшая группа европейцев: служащие дипломатических представительств, немногочисленные владельцы крупных магазинов и отелей, а также принятые на работу молодым государством европейские специалисты, технические советники, учителя. Мелкая буржуазия и служащие низших рангов — обычно чернокожие.
Прежде всего мы направляемся в министерство культуры. Коридоры полны посетителей и людей, пришедших просто поболтать со знакомыми. Во всех учреждениях, как, впрочем, и во всем городе, безраздельно господствует национальный костюм — белые и голубые туники, огромные тюрбаны и сандалии. Большинство мужчин на груди носят амулеты — плоские кожаные ладанки с зашитыми внутри благословениями святейших марабутов. Женщин мало, в учреждениях я их совсем не встречала, хотя позднее в провинции приходилось видеть живописно одетых секретарш местных чиновников. Наряду с маврами в министерствах служит довольно много негров, и среди них иногда можно встретить одетых по-европейски.
Пас принимает секретарь министерства, который в период «междуцарствия» (прежний министр ушел, новый еще не назначен) выполняет функции министра. Он, как и большинство работающих в учреждениях, с юга, из племени марабутов. Его очень интересует наша научная экспедиция, он прослеживает по карте ее путь и обещает снабдить нас рекомендательными письмами к местным властям. Секретарь отлично осведомлен о положении в стране, и поэтому все его советы во время нашего путешествия оказались полезными и ценными. Узнав, что я интересуюсь этнографией, он с улыбкой пригласил меня на первую «вылазку» к себе домой.
Должна признаться, что в начале своего пребывания в Мавритании, когда мы еще находились в цивилизованной южной части страны, я не могла отделаться от впечатления, которое производило на меня сочетание современности и экзотического средневековья. Мужчина, облаченный в библейскую одежду, галантным жестом француза приглашает вас в свой ультрамодный автомобиль; небольшое стадо коз и их пастух из центра Сахары, оказавшиеся у здания министерства; караваны верблюдов на асфальтированной улице — все это с трудом умещалось в моем сознании, где экзотика и европейская современность до сих пор занимали определенные места.
Мы остановились перед небольшой виллой, ослепительно-белой в лучах тропического солнца. Через песчаный двор без единого растения входим на террасу, покрытую небольшим навесом. Отсюда большие двери, закрывающие одну стену просторного «салона», ведут в комнату. Вдоль стен ряд матрацев, вполне похожих на наши, но покрытых коврами и кожаными подушками. Обувь, согласно местным обычаям, мы оставили у порога. В центре комнаты «восседала» хозяйка дома, к вашему большому удивлению, шоколадного цвета, но одетая по-мавритански. У нее были затруднения с прической: она никак не могла приладить надо лбом обязательный у мавританок кок из косичек, ее волосы фил-фил* не годились для такой прически. В подобных случаях на помощь приходит базар, где можно купить готовые нейлоновые коки «Made in France», которые достаточно только прикрепить надо лбом. Рядом с хозяйкой возились двое прелестных карапузов, а за их игрой присматривала маленькая десятилетняя черная служанка. Все, в том числе черный повар и маленький пастух, прибыли сюда за хозяином дома из семейного ксара. В Нуакшоте нельзя купить молока, и поэтому большинство семей приводит в город несколько коз и овец, которые под надзором пастуха пасутся на улицах и в окрестностях города. Я так и по могла попять, чем живы эти животные, потому что вокруг совершенно не было зелени. Вечером стадо запирается во внутреннем дворе. Молоко рассчитано на всю семью, которая привыкла к ежедневному молочному меню и не может без него обойтись.
Наша хозяйка распорядилась, чтобы принесли гырбу* — бурдюк с кислым молоком, и начала покачивать его на коленях. Работу завершила маленькая служанка, и через полчаса содержимое гырбы вылили в эмалированную, очень красивую миску. Хозяйка ложкой вылавливала кусочки масла и, слегка встряхивая ее, искусно делала небольшие шарики. Принесли еще один козий бурдюк, до отказа набитый финиками без косточек. Хозяин отрезал для каждого из нас но куску финиковой массы вместе со шкурой бурдюка. Это напоминало темно-бурый зельц. Нам объяснили, что в эту массу надо завернуть немного свежего масла и так есть. Вкус был восхитителен. Второй частью программы приема был зрик*. Процедура приготовления зрика была следующей: от огромной сахарной головы в несколько килограммов хозяйка отбила маленьким молоточком небольшие кусочки. Один из них она положила в стакан и палила в него немного воды, потом перелила ее в другую посуду, а в стакан налила пахты. Это переливание и смешивание повторялось до тех пор, пока сахар не растворился. Только тогда она подала напиток нам. Он был вкусный и освежающий. Но главное было не в том, чем нас угощали, а в самой церемонии приготовления пищи. Впрочем, прием был нетипичный, обычно все готовится в подсобных помещениях дома и гостю уже подаются готовые блюда. Наш хозяин хорошо меня понял. Мое профессиональное любопытство было удовлетворено.
По окончании визита нам показали палатку, которая стояла с другой стороны еще не застроенной улицы. Здесь семья проводила знойные ночи. Переезд в город не нарушил их привычек, и они жили так, как привыкли.
Нам трудно говорить о «старых привычках», потому что все, что мы относим к иной исторической эпохе, для Мавритании — ее сегодняшний день. Разделение общества на классы, соблюдение строгих законов ислама, уклад жизни, сложившийся на стоянках пустыни, прекрасно сочетаются с автомашиной, самолетом, радио, с современной, хотя и соответствующей этим традициям, архитектурой.
