Неизвестен Автор - По водным просторам
Знал Захарыч озеро так, словно это его собственный двор.
Безошибочно ставил снасть в нужное место, в положенное время и на определенную рыбу.
Любил старик в свободное время посидеть на берегу или притаиться у кустов в лодке. Со стороны поглядеть - задремал человек. А он смотрит и прислушивается к жизни озера. Там осока у берега зашевелится: карась или линь ходит,- любят они такие места, где в траве всякая живность водится. А вот дождем брызнула в разные стороны мелкая рыбешка - значит, окунь пошаливает. Не видно его в глубине, но ухватка не щучья. Плеснет где-нибудь среди кувшинок - это линь вышел поболтаться в чистой воде.
Любит Захарыч и реку. И река для него - открытая книга.
Изучил он ее до каждой подробности, как будто это не река, а широкая дорога, по которой он проходил сотни раз.
Только рыбой и жил старик, менял ее на продукты или продавал, если случалась острая нужда в деньгах.
Но рыбы в озерах с каждым годом становилось все меньше.
Особенно опустели реки и озера с войны, когда люди не признавали никаких запретных правил лова и даже баловались взрывчаткой. Наконец, дело дошло до того, что на рыбалку стали смотреть как на детскую забаву, а взрослому человеку стыдно стало показываться с удочками.
До сих пор Захарыч не забыл обиды на Ивана Петровича, хотя и появилась она еще в 1942 г.
Как-то повстречались они вдвоем. В обычное время председатель на старика не обращал никакого внимания, а тут остановил:
- Рыбкой промышляешь? Люди жизни отдают, бабы работой надрываются, а ты бы хоть судачка принес.
Захарыч смущенно достал из сумки рыбину и протянул ему.
- Спасибо,- отказался Иван Петрович.- Не о том речь веду. И, не сказав больше ни слова, зашагал дальше.
Захарыч тут же вернулся к озеру, собрал все свои пожитки и ушел в село. Как родного приютила его мать Марии. Но она вскоре умерла. И на его руках осталась девочка-подросток.
Три года работал Захарыч на колхозных полях и лишь по воскресеньям отводил душу на озере. А как только кончилась война, он снова ушел в лес и обосновался на прежнем месте.
Мария к тому времени стала самостоятельной девушкой. С тех пор на него махнули рукой. Даже кличку лодырям по селу пустили "захарычев помощник".
Никто не понимал страсти Захарыча и не знал, что жизнь его была не так уж легка.
Чуть ли не круглый год проводил он в заботах. Особенно много хлопот приносила весна. С тревогой ждал старик начала нереста. В это время рыба теряет осторожность, собирается стаями на мелководье, и тогда ее всю можно выбрать чуть ли не черпаком. Захарыч ночи не спал, оберегая ее от чужого глаза.
А после нереста от зари до зари копошился в заводи, спасая икру от неминуемой гибели.
Не меньше опасностей грозит молоди. Как только заблестит она на мелководьи, так уже кишмя кишат там же пучеглазые лягушки, снуют окуни, а сверху долбит ее птица. Не дает покою малькам и щука.
Кроме Захарыча, нет у рыбешки никакой защиты. Но и его старания могли принести не так уж много пользы.
И вот в этом году он решил было поставить дело иначе, но все планы неожиданно рушились.
Забежав в шалаш, наспех надев чистую рубаху и подпоясавшись, Захарыч зашагал в село.
Прежде чем войти в правление колхоза, старик еще на пороге снял засаленный картуз, осмотрелся, тихонько приоткрыл дверь и почтительно попросил разрешения.
За столом сидел рыжеватый парень и бойко щелкал на счетах. Он взглянул на Захарыча, пригладил рукой и без того старательно уложенные пряди волос, одернул шелковую рубашку, достал из ящика пачку "Казбека" и молча закурил.
"Не иначе гармонист",- сделал про себя вывод Захарыч.
- Мне бы Ивана Петровича повидать...
- Как раз в эту пору он будет тут сидеть и тебя поджидать,- язвительно ответил счетовод.
- Ну ежели он не поджидает, то я подожду,- Захарыч сел на стул.
- А ты по какому вопросу, старина? Может я могу дать ответ?
- Правда, что полянку у Захаркина ключа под огороды определили?
- А что она тебя заинтересовала? Зайцев ты не ловишь, а рыба в бурьянах нс водится.
- У меня будет водиться! - раздраженно ответил Захарыч.
- Да у тебя и так, наверно, ее девать некуда. Иной раз из лесу тухлой рыбой несет. Хоть бы разок карасиком угостил.
Захарыч рассердился.
- А ты что ж свининкой не угощаешь?
- Свининка еще поросенком называется. За 1К'й походить надо.
- А караси из грязи вылезают?
- Даровое добро!
- Пу тогда пойди да набери!-Захарыч резко встал.
- Мне лодыря гонять некогда,- с важной миной закончил счетовод и принялся выстукивать на счетах.
Захарыч вышел на улицу. Решив во что бы то ни стало дождаться председателя, он подошел к пожарной каланче, что стояла невдалеке между правлением и колхозными амбарами. Долго и терпеливо сидел на скамейке. Время тянулось медленно и нудно.
Клонило ко сну. Захарыч изредка перебрасывался короткими фразами с пожарником, маячившим на невысокой каланче.
- Не видать? - все чаще спрашивал его Захарыч.
- Нету,- неизменно отвечал тот.
- А может проглядел?
- Проглядеть никак нельзя. У меня все село как на ладони.
Приехал Иван Петрович с поля только поздно вечером и пошел не в правление, а к амбарам и там стал давать какие-то указания работающим колхозникам,
Чтобы не потерять его из виду, Захарыч поспешил туда.
- Иван Петрович, у меня разговор к тебе есть.
- Ну выкладывай.
Захарыч посмотрел па колхозников и неуверенно сказал:
- Мне бы лично. По-серьезному поговорить надо.
- Тогда обожди минутку. Сейчас в правление зайду.
В правлении Изан Петрович сел на скамью, устало облокотился на стол и, не глядя на старика, равнодушно спросил:
- Что у тебя за секреты?
Ему, видимо, хотелось спать. Захарыч тоже устал от ожидания. За день, мысленно споря со счетоводом, он уверил себя в правоте своего дела так, что ему казалось: стоит теперь только намекнуть председателю о важности задуманного дела, как тот сейчас же согласится, а возможно, и поможет рабочей силой.
Да и нс терпелось скорее попасть на озеро; мало ли что там могло произойти без догляду. Поэтому он нс стал вдаваться в подробности и сказал прямо:
- Секретов у меня никаких нету. А насмешек над собой я не хочу терпеть... Я насчет Захаркина ключа поговорить хотел. Ничего там расти не будет, мочажинистое место. А для рыбы - золотое дно. Отдай эту полянку мне, я ее под разведение рыбы приспособлю.
- Что же тебе, озера мало стало? Или там не особо густо?
- Вот об этом и речь веду. У меня не густо, а в других озерах совсем пусто - одни лягушки водятся.
- Не только у нас, по всему Алатырю не лучше,- проговорил председатель,- это, дорогой мой, большая проблема и не нам ее решать. Пустяками заниматься нам некогда да и некому.
