Виктор Леглер - Южнее Сахары
Количество золота, которое будет добыто, прямо зависит от количества переработанного грунта, а оно определяется мощностью промывочных приборов и запасами воды. Под это должно подстраиваться все остальное – люди и техника. И этого всего остального было слишком много. Под имеющиеся промывочные мощности людей на участке был явный избыток. Андрей не спешил пока создавать конфликтную ситуацию, понимая, что, когда работа начнется, все разрешится само собой.
Рабочие занимались не очень понятно чем, поскольку завоз оборудования уже закончился, а добыча еще не началась. Они занимались как бы доустройством поселка, что-то красили, ремонтировали – в основном, отбывали время. Прикидывая ежедневный расход зарплаты, Андрей мысленно хватался за голову.
В первый вечер он подошел к группе рабочих, сидящих на лавочке возле бытовок, и поздоровался. Он заметил, что рабочие были выпивши, некоторые – основательно.
– Вот еще начальник на нашу голову выискался! – отозвался один из сидящих, небритый, нестриженый и с красным лицом. – Теперь все приехали на готовое. Когда мы караваном шли, в грязи тонули, спали в кабинах, вы где все были?
– Вы пили сегодня? – спросил Андрей, как он спросил бы, и обязан был бы спросить любого рабочего, встреченного в таком виде в артели
– Да! – с вызовом ответил краснолицый. – Имеем право. Мы белые люди. Белые! На работе мы не пьем, а в нерабочее время мы свободны!
По артельным понятиям, вся сидящая компания заслуживала немедленного увольнения «по червонцу», то есть без права на премию в конце сезона. Однако, когда Андрей познакомился с контрактами рабочих, он с удивлением увидел, что поведение в свободное время действительно было никак не регламентировано. Пока что ему пришлось оставить все, как есть, тем более, что начальника участка эта проблема особенно не беспокоила.
Начальник участка Алексей Петрович, или Алексей в советское время работал в «Зарубежстрое» на довольно крупных должностях и за границей чувствовал себя привычно и уверенно. В дорогом тропическом костюме, в хорошей «Тойоте» с шофером он сильно отличался от остальных обитателей участка. На взгляд Андрея, он относился к окружающей реальности несколько более раздражительно, чем это можно было бы ожидать при его должности.
– Африканцы, – говорил он, – это тупые грязные черные дикари. Только что слезли с дерева. Понятия ни о чем не имеют. Все по х…! У каждого одна проблема: достать чуть-чуть денег, поесть и лечь спать. Пока деньги не кончатся, не встанет. Доверить ничего нельзя. Любую технику сломают. Шофер в рейсе новую резину с машины продаст, поставит старую. Масло из двигателя сольет, продаст, зальет отработанное. Никого нельзя послать ни за какой покупкой. Деньги проест, а потом что-нибудь придумает. А их начальники! Такие же тупые животные только при власти и при деньгах. И никогда здесь ничего не изменится. Но ничего, мы покажем им, как работать. С нашей техникой, нашими специалистами мы заберем золото и уедем, а они пусть здесь остаются.
Алексей был убежден в превосходстве белой расы и, в частности, России, очень сожалел о сдаче Советским Союзом мировых позиций, был поклонником Жириновского и Саддама Хусейна и выражал надежду на скорый реванш над Америкой. С рабочими-африканцами он практически не разговаривал и вообще не сильно вникал в текущую работу участка, в основном, занимаясь контактами со столичным и региональным начальством.
– Никогда не забывай, что мы тут хозяева, – говорил он Андрею. – Мы были и останемся белой расой. У меня прямые контакты с российским послом, если надо, мы всегда получим поддержку на государственном уровне.
Главный геолог, Виктор Викторович, в возрасте за пятьдесят, был также энергичен, честолюбив и напорист. За его спиной было богатое прошлое: он руководил экспедициями, защищал диссертации, внедрял новые методики поисков золота, был близок к Ленинской премии. При всем при том он мог крепко выпить, и в этом состоянии бывал довольно агрессивен. На расспросы Андрея, отчего так мало геологических материалов имеется на площадь полигона и не рискованно ли начинать горные работы на таком основании, он ответил:
– Я видел в жизни достаточно месторождений, и могу сказать, что по всем признакам это нормальная, богатая, экономически рентабельная россыпь. Для этого копать шурфы через двадцать метров не надо. Ты знаешь, что здесь африканцы с одного шурфа добывали по двадцать пять килограммов золота? При таких показателях ручной добычи на механизированную всегда что-то останется. Тем более, как здесь вести разведку? Если какой-то шурф вскроет богатое золото, скрыть от землекопов невозможно. Завтра вокруг будет сто человек, послезавтра пятьсот, и вся зона богатого шурфа будет выбрана. Охранять бесполезно: по здешним понятиям, пока золото лежит в земле, оно ничье. Поэтому надо не углубляться в подсчеты, а выбрать все подряд, промыть и забыть. И еще одна вещь: Разведку мы запланировали. Но наш дорогой Мамаду Трейта добился у нашего руководства в Сонгвиле, что все работы идут через него. Другими словами, все деньги. Всю смету забрал к себе в карман и делает с ней, что хочет. Мы составили план шурфовки, поставили рабочих. А деньги платит он. И не тем, кто работает, а родственникам, и тем, кто к нему в дом ходит. А основную часть просто себе. Кто же после этого будет копать? Мы пожаловались в Сонгвиль, до Москвы дошло, а Теймураз Азбекович сказал: «Оставьте все как есть, только больше ему не давайте».
Лучше всего Андрей сошелся с механиком участка Николаем, сорокалетним здоровенным хохлом, тоже прибывшим сюда из старательской артели. Оба были рады знакомству. На горных работах горный мастер и механик – это как для пианиста правая и левая рука. Если они сработались, всем будет легко жить, если нет, то работа на участке будет неизбежно загублена. Николай был механик от Бога. Он умел управлять любыми машинами, понимал действие любого механизма и прибора. Любую поломку он воспринимал, как личный вызов, и не успокаивался, пока не ликвидировал ее, желательно из подручного материала, приговаривая: «С запчастями и дурак починит». Он всячески подчеркивал свое украинское происхождение, хотя говорить предпочитал по-русски. Он любил сало, украинские песни, анекдоты и перцовку. Кроме добродушных анекдотов про горилку и сало, он обожал ядовитые анекдоты про украинскую независимость. Вообще эту самую независимость он терпеть не мог, отзываясь о ней неизменно злобно, как о выдумке львовских интеллигентов, совершенно не нужной остальным.
К анекдотам Андрей привык относиться серьезно. Он рассматривал их как медицинский препарат, как прививку здравого смысла, которой нация спасается от безумия, поразившего ее власть имущих. По принципу: «Будет ли в Армении коммунизм?» – Никита Сергеевич сказал: «Коммунизм не за горами». – А мы живем за горами.
![Юлиана Еременко - Один шаг, навстречу жизни [СИ]](/uploads/posts/books/4888/4888.jpg)
