Тур Хейердал - В поисках рая
Вождь Терииероо откровенно гордился своей комплекцией.
— Вот смотрите, как надо есть суп, — сказал он, погружая в тарелку пятерню.
Его широкая ладонь и впрямь была отличным черпаком…
Притихшие ребятишки восхищенно глядели на отца. Широко улыбаясь, вождь объяснил нам, что у ложки и вилки противный вкус. К тому же с ложки суп попадает на язык, а это неправильно. Вот когда пьешь из горсти, суп ласкает нёбо и отдает весь свой аромат.
Я последовал примеру гурмана Терииероо и одобрительно кивнул. Лив новый способ дался труднее, но и она постепенно освоилась.
Услышав, что мы собираемся на Маркизские острова, Терииероо загорелся.
— Эх, будь я помоложе, отправился бы с вами! — воскликнул он.
И мы не сомневались, что он сделал бы это. Маркизский архипелаг — сказочный край, говорил вождь. Сам он никогда там не бывал, но многие его знакомые, живущие здесь же, в долине Папену, плавали на Маркизы и рассказывают чудеса про эти острова. С каждой кокосовой пальмы там за один урожай собирают по сто орехов, а фруктов в маркизских долинах — тьма-тьмущая. Особенно на Фату-Хиве, самом южном острове архипелага.
Там не надо, как на Таити, лазить в горы за апельсинами — они растут внизу. Даже красный горный банан феи (любимое блюдо вождя) растет в долинах. На Таити же только самые искусные скалолазы могут добыть феи. Соберут, а потом продают на рынке в Папеэте…
А еще на Фату-Хиве нет бурых крыс, поэтому там не надо для спасения орехов обивать жестью стволы кокосовых пальм. А как там все дешево! Нас, конечно, встретят подарками, среди которых, наверное, будут и верховая лошадь, и целые связки кур.
Там нет автомашин, от которых только пыль и вонь. Нет москитов, нет лавочников…
— Да, там куда лучше, чем на Таити… — вздохнул вождь. — А ведь прежде и здесь было так. Прямо в долине росли феи и много других редкостных бананов. А теперь если и посадишь, все равно не растут. Едва поднимутся над землей, как их губит болезнь. Болезни, автомашины, лавочников — вот что принесли нам на Таити новые времена. Просто спасения нет.
Терииероо гордится своим островом и своим народом. Он может часами рассказывать про старину. Но он знает, что старому Таити пришел конец, и не любит новую культуру. Старается, насколько это в его силах, противодействовать ее вторжению. Да только цивилизация сильнее. Цивилизация гофрированного железа…
Вождь не мог нам сказать, сдает ли кто-нибудь домик. Но он пригласил нас пожить у него, пока мы ждем шхуну. Его дом — наш дом. Нет-нет, никаких возражений!
Что ж, стол великолепный! Вот только эта сырая рыба, так обильно политая кокосовым маслом…
— Ешь побольше плодов хлебного дерева, — посоветовал вождь Лив, — будешь здоровая и толстая.
— У тебя много детей? — спросила мадам Терииероо.
— Нет, — ответила Лив, — мы только что поженились.
Мадам запричитала: замужем — и ни одного ребенка, вот беда-то!
— Ну да и у меня их не так уж много, — утешила она Лив. — Поэтому мы усыновили еще двадцать восемь человек.
— Двадцать девять, — поправил ее вождь.
Супруга вождя сердито шлепнула черного поросенка, который истово чесал спину о мои изъеденные комарами ноги — к нашему обоюдному удовольствию. Поросенок взвизгнул и метнулся к двери, изогнув хвостик задорным крючком. У вождя Терииероо достаточно домашних животных, и они повадками ничуть не отличаются от своих сородичей в других концах света.
Если курица, вскочив на стол, примется клевать дорогое сердцу вождя феи, он взревет так, что кажется — сейчас усы отлетят, и грохнет кулаком по столу. Куры, кошки, собаки, поросята в панике удирают за дверь. А через несколько минут они уже опять тут, у стола, и все тихо-мирно.
Бедняжка Лив никак не могла осилить какой-то фрукт, вкусом напоминающий жареные калоши,
— А вот это что? — спросил я, показывая на бугристый плод в дальнем конце стола.
— Тапо-тапо, — ответил вождь; пока он смотрел в ту сторону, «калоша» исчезла в пасти свиньи, которая просительно глядела на Лив, положив па стол свое рыло-штепсель.
Мы не ленились расспрашивать. Что, да как, да почему… И супруги терпеливо все разъясняли, твердо убежденные, что в Норвегии растет только картофель и лед.
— Вуаля, — сказала мадам Терииероо, подавая нам потрескавшуюся чашку. — Это называется кофе, вкусно, пейте на здоровье.
Набив желудки до отказа, супруги плюхнулись на пол, на циновку из листьев пандануса, и тотчас уснули.
А мы побрели в сад и устроились отдыхать в тени мангового дерева. Умаялись…
Так один за другим проходили наши дни в долине Папену. Счастливые дни.
Вождь заключил, что наше неведение слишком велико — необходимо нас просветить. Он стал моим учителем, а его жена — наставницей Лив. Я должен был научиться добывать пишу, Лив — готовить ее. Добывание пищи сводилось в основном к лазанью по деревьям.
Вождь выбрал для урока невысокую кокосовую пальму возле дома. Вся семья вместе с домашними животными собралась вокруг нас, снедаемая любопытством.
Я обнял ствол и, вспомнив детство, вскарабкался на метр-другой. Но когда я попытался спуститься, то почувствовал, что ствол, состоящий из колец с острыми краями, меня не пускает. Что делать? Висеть на пальме или, нежно обняв ее, ехать вниз?
Зрители покатывались со смеху. Я беспомощно болтался над их головами. А — была не была! Куры бросились врассыпную — ба-бах! — и я сижу на земле, весь в кровоточащих ссадинах.
Бурное ликование. Мадам Терииероо, трясясь от хохота, обняла ближайшее дерево, чтобы показать, как лазают европейцы. К несчастью для нее, это был банан, и тучная женщина в обнимку с хрупким стволом[3] шлепнулась наземь. Вождь едва не задохнулся от смеха.
Много дней спустя, когда ссадины зажили, я решил сделать новую попытку взобраться на пальму. Вождь велел одному из своих отпрысков лезть первому, чтобы я посмотрел, как это делается. Сам Терииероо — некогда первый богатырь на острове — был теперь слишком стар и толст.
Мальчуган обхватил ствол руками, уперся в него пятками, выгнул спину дугой и полез — нет, взбежал, как обезьяна, до самой макушки!
Я попытался сорвать один орех, но он был словно привязан стальной проволокой. Вдруг в кроне что-то запищало, и на меня бросилась тысяча бесов. Миг — и я опять сижу на земле. Правда, на этот раз без единой ссадины: научился лазить на полинезийский лад!
— Ты почему так быстро спустился? — спросила Лив.
— Манупатиа, — объяснил вождь, — жалящая птица.
Увы, корабли доставили сюда также и осу…
— Будь всегда осторожен наверху, — поучал меня Терииероо. — В кронах часто прячутся ядовитые тысяченожки — огромные, длиной с твою ладонь. Они жалят куда злее, чем осы. Но уж лучше пусть ужалит, чем от страха выпускать из рук ствол! Укус можно вылечить луком или лимонным соком.
