Жак-Ив Кусто Джемс Даген - Живое море
Кьензи свел до минимума погружения связных. Фалько записал:
Стало спокойнее. Паша заботится о том, чтобы мы могли как следует отдыхать. Теперь я верю, что можно подолгу жить под водой и на больших глубинах. А вдруг люди будут совсем забывать о земле? Если разобраться, мне сейчас безразлично, что происходит там, наверху. Такое же чувство у Клода. Мы живем по тому же времени, что они; я знаю об этом, так как нам сообщают, который час. Но меня это ничуть не трогает. Здесь время идет как-то особенно быстро, часы просто ни к чему. Если бы они сказали мне, что мы спустились только вчера и останемся под водой еще шесть дней, я отнесся бы к этому совершенно спокойно.
Звонил Паша. Ему рассказали об оказии, которая случилась вчера. Кто-то прислал Клоду четырехбаллонный акваланг с половинным запасом воздуха. Мы были в нескольких стах футах от камеры, на глубине 60 футов, среди стаи креветок, которых загоняли прямо в щупальца цериантов (Cerianthus). Вдруг Клод сигналит, что ему нужен воздух. Подаю ему свой мундштук. Он делает вдох и идет к дому. Я за ним, делюсь с ним воздухом. Последние 60 футов он проплыл на одном вдохе, так быстро, что я не мог поспеть за ним. Обошлось без паники, но Паша задумал на всякий случай устроить аварийную систему. Он пришлет пустые бочки с якорями. Мы расставим их вверх дном по всему нашему участку, потом нам подадут сверху шланг, и мы зарядим их сжатым воздухом. Если у кого-нибудь кончится воздух, можно сунуть голову в бочку, подышать — и дальше, к следующей бочке. Так до самого дома. На будущих станциях континентального шельфа, когда связи с поверхностью будут сильно сокращены, такие бочки окажутся очень кстати.
Мы совсем на "ты" с водой. Я счастлив, когда остаюсь наедине с Клодом. Эти ребята сверху с их съемочной аппаратурой только мутят воду, после них мы принимаем грязевые ванны. Я не люблю оставлять видимый след, а они мне весь ландшафт портят. Впервые за двадцать лет подводного плавания у меня есть время по-настоящему наблюдать. Взять хоть посидонии — они кишат жизнью! Особенно ночью, тут тебе и морские коньки, и раскрывшиеся актинии, креветки, нерестящаяся рыба. Мы наблюдали рождение сотен рыб. Некоторые рыбы — всегда одни и те лее — постоянно сопровождают нас".
На следующее утро Фалько и Весли сооружали из углового железа и проволочной сетки рыбий загон. Врачи убедились, что оба здоровы, только Весли жаловался на сильную зубную боль. До чего распространено в Марселе подводное плавание: но прошло и двух часов, как к ним явился зубной врач-аквалангист.
Разница между "внутри" и "снаружи" стиралась. Фалько и Весли переходили из воздуха в воду, из воды в воздух спокойно, точно пришел конец антагонизму стихий. Они были живым знамением удивительного факта: будет новый вид человека, гомоакватикус, обитатель гидрокосмоса; он, а не приборы, осуществит древние мечты — покорит царство Нептуна, воплотит в жизнь миф о Главке.
Принимая душ, Альбер и Клод уже не прятались, словно стыдливые школьницы, от глаза телекамеры. Сидя в затемненной комнате и глядя на то, как Фалько намыливается, Лабан сказал:
— Знают ведь, что мы за ними наблюдаем, а им хоть бы что.
— Они ускользают от нас, — отозвался я. — Живут в другом мире.
Пятый день в "Коншельфе-Один" начался проверкой физического состояния участников опыта. Оба показали превосходную четкость реакций и выносливость. Выйдя в воду, они принялись складывать из цементных блоков дома для рыб — прототип тех поселков, которые в будущем превратят станции континентального шельфа в подлинные ихтиологические ранчо.
Как только ограничился поток гостей, настроение под-родников поднялось; в этом убедился вечером Антонио Лопес, который захватил ножницы в непромокаемой сумке и спустился в "Диоген", чтобы постричь друзей.
На шестой день им пришлось уделить еще немного крови для анализов — процедура, одинаково неприятная под водой и на суше. Затем Фалько и Весли поработали на своем ранчо, навестили затонувший корабль поблизости, который случайно обнаружили уже после того, как был установлен "Диоген". Подыскивая место для "Коншельфа-Один", Фалько в первую очередь исходил из удобств снабжения и связи с Марселем; он выбрал эту бухту, не подозревая, что на дне лежит древний корабль. Однако плотный график работ не оставлял времени для раскопок.
Ребята пригласили меня на ленч. Я принес им икры, но, когда попытался откупорить вино, давление заперло пробку в горлышке. И я заметил, что все звучит в доме как-то глухо.
— Насвисти нам песенку, капитан, — попросил Фалько. Я попробовал — свист не получился. Друзья дуэтом исполнили лихую мелодию.
— А сколько мы упражнялись, — признался Весли.
Я увидел небольшую модель корабля, которой у них из было в прошлый раз.
— Это мы для тебя сделали в свободное время, — объяснил Фалько.
— Если бы мне приказали по телефону идти на работу без акваланга, — сказал Весли, — я бы не сразу заметил подвох. В воде забываю, что у меня на спине запас сжатого воздуха.
— Да-да, — подтвердил Фалько, — на этот раз все как-то по-другому. У нас появились новые рефлексы. Это своего рода космос. Видим все в более широкой перспективе. И время изменилось.
Дневник Фалько рассказывает об этом ленче: "Паша мечтает о более глубоких станциях, о ряде домов. Точно в горах — лагерь 1, лагерь 2 и так далее, но только вглубь. Мы сможем работать под водой неделями, месяцами. В самых глубоких лагерях будем дышать газовой смесью легче воздуха. Заманчиво — твердо стать обеими ногами на морское дно!
У Гран-Конглуэ мы много лет работали на глубине 140 футов, но уже через четверть часа дежурный вызывал нас наверх сигнальным выстрелом. Если бы у нас тогда был дом на дне!
Паша разговорился, идеи бьют из него фонтаном. Что это — вино или давление? Рассказывает об освоении континентального шельфа. Будем ЖИТЬ под водой с женами и детьми. У нас будут школы, кафе. Этакий Дикий Запад! Из Клода выйдет отличный шериф глубин".
Последний день качался с того, что Фруктус стал готовить Фалько и Весли к возвращению в родной мир. Они лежали рядом на раскладушках, вдыхая из резиновых респираторов смесь: 80 процентов кислорода и 20 процентов азота — соотношение, почти обратное составу воздуха. Сперва мы думали, что придется их подвергнуть длительной декомпрессии в большой барокамере в Марселе, но Алина заверил, что пропорция 80: 20 извлечет из тканей азот, накопившийся в организме Фалько и Весли за неделю подводной жизни. Фруктус заставил их дышать смесью два часа — больше, чем Алина считал необходимым.
Наверху был чудесный тихий день. Около сотни человек ожидали на вспомогательных судах. Из воды вышел дол-тор Фруктус, за ним кинооператоры. Теперь внизу остались только Альбер и Клод. А вот и они, плывут не торопясь, бок о бок в прозрачной воде. У самой поверхности, рядом с трапом, задержались. Жестикулируют. Кьензи наклонился ко мне:
![Илья Вартанов - Россия: спринтерский забег... в трясине [Взгляд эмигранта на Россию.1996]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
