Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика)
Я возвратился в свою комнату. Я оделся потеплее в морские сапоги, шапку из меха выдры, куртку из бисуса, подбитую кожей тюленя. Я был готов. Я стал ждать. Только одни содрогания гребного винта нарушали глубокое молчание, царившее на корабле. Я напрягал слух, не раздастся ли какой-либо возглас, который пояснит мне, что Нед Ленд пойман за подготовкой к бегству? Меня охватил смертельный страх. Я тщетно старался овладеть собой.
Без нескольких минут девять я приложил ухо к двери капитана. Никакого шума. Я вышел из своей комнаты и отправился в салон, который был весьма слабо освещен и пуст. Я отворил дверь в комнату библиотеки; там тоже слабый свет и ни души. Я встал около двери, которая вела на центральную лестницу. Я ждал сигнала Неда Ленда.
В эту минуту содрогания гребного винта значительно ослабели и вскоре совершенно прекратились. Почему это произошло? Я не мог понять, благоприятствует ли это планам канадца или, наоборот, вредит.
Теперь полная тишина нарушалась только биением моего сердца. Вдруг я почувствовал слабый толчок. Я понял, что «Наутилус» остановился на дне океана. Мое беспокойство возросло. Сигнал канадца не раздавался. Мне хотелось встретить, найти Неда Ленда и уговорить его отложить попытку. Я чувствовал, что прежние условия, при которых совершалось наше плавание, теперь изменились.
В эту минуту дверь большого салона отворилась и появился капитан Немо. Увидев меня, он подошел ко мне.
— А, господин профессор! — обратился он ко мне без всякого приветствия. — Я вас искал. Знакомы вы с историей Испании?
Можно было знать в совершенстве историю своего государства, но в тех условиях, в каких я находился, растерявшись от волнения и тревог, трудно было бы ответить хоть слово.
— Вы слышали мой вопрос? — спросил капитан. — Знаете ли вы историю Испании?
— Очень дурно! — ответил я.
— Вот вы ученый, — воскликнул капитан, — а не знаете! Ну, так садитесь, — добавил он, — и я вам расскажу про один из любопытных эпизодов в этой истории.
Капитан Немо растянулся на диване, а я машинально занял место возле него в полусвете.
— Господин профессор, слушайте меня, — начал свой рассказ капитан. — Эта история вас должна сильно заинтересовать, так как она ответит на один вопрос, который вы не могли разрешить.
— Я вас слушаю, капитан, — ответил я, совершенно не понимая, о каком вопросе идет речь, и в то же время спрашивая себя, не будет ли его сообщение служить намеком на замышляемое нами бегство.
— Господин профессор, — продолжал капитан, — если вы желаете, мы обратимся к 1702 году. Вам известно, что в эту эпоху ваш король Людовик Четырнадцатый, который считал себя настолько могущественным, что довольно было одного его мановения, чтобы заставить Пиренеи скрыться под землей, навязал испанцам в государи своего внука, герцога Анжуйского. Этот принц, царствовавший более или менее дурно под именем Филиппа Пятого, вступил в борьбу с сильными внешними врагами.
Надо заметить, что в предшествовавшем году царственные дома Голландии, Австрии и Англии заключили между собой союз с целью отнять у Филиппа Пятого испанскую корону и возложить ее на голову одного герцога, которому они ранее дали имя Карла Третьего.
Испания должна была вступить в борьбу с этой коалицией. Но она почти совсем не имела ни солдат, ни матросов. Однако у нее был достаточный запас золота и серебра, и она могла им воспользоваться, если бы ее галеонам, нагруженным этим золотом, добытым в Америке, удалось вступить в испанские порты. Итак, в конце 1702 года она ожидала этот богатый транспорт, который конвоировал французский флот, находившийся под командой адмирала Шато-Рено, ввиду того, что союзный флот крейсировал в Атлантическом океане. Испанский транспорт, выйдя из Америки, направился к Кадиксу, но, узнав, что английские корабли крейсируют в этих местах, адмирал решился направиться в ближайший французский порт. Однако капитаны испанских кораблей на это не согласились. Они непременно хотели идти в испанские порты и за невозможностью достичь Кадикса решили войти в находящуюся на северо-западном берегу Испании бухту Виго, которая не была блокирована.
Адмирал Шато-Рено имел слабость подчиниться этому решению, и испанские галеоны вступили в залив Виго. К несчастью, эта бухта представляет открытый рейд, лишенный прикрытий и защиты. Поэтому следовало спешить выгрузить галеоны до появления в бухте коалиционного флота. Времени для этого было вполне достаточно, но вдруг неожиданно возник презренный вопрос соперничества.
Вы хорошо следите за сцеплением обстоятельств? — спросил меня капитан Немо.
— Как нельзя лучше, — ответил я, не понимая, с какой стати вздумалось капитану прочесть мне лекцию из истории.
— Я продолжаю. Вот что произошло. Купцы Кадикса пользовались привилегией получать все товары, идущие из Западной Индии. Выгрузить золото галеонов в порту Виго значило нарушить их право. Они жаловались в Мадриде и добились повеления слабого Филиппа Пятого, чтобы галеоны не разгружались и до удаления неприятельского флота оставались под секретом в бухте Виго.
Но в то время, когда состоялось это решение, а именно 22 октября 1702 года, английские корабли вступили в бухту Виго. Несмотря на свои слабые силы, адмирал Шато-Рено сражался храбро, но, когда он пришел к полному убеждению, что испанские галеоны должны стать трофеями врага, он зажег и потопил галеоны, которые опустились на дно моря со всеми своими сокровищами.
Капитан Немо остановился. Я и теперь не понимал, почему это событие должно было интересовать меня.
— Итак! — воскликнул я.
— Итак, господин Аронакс, мы теперь в этой бухте Виго, и нам остается проникнуть в ее тайны.
Капитан встал и попросил меня следовать за ним. Я имел время оправиться, прийти в себя. Я послушался. В салоне было темно, но сквозь прозрачные стекла виднелись сияющие волны моря. Я стал смотреть в окно. Вокруг «Наутилуса» на полмили в окружности воды казались насыщенными электрическим светом. Песчаное дно было чисто и светло. И здесь, среди почерневших обломков судов, матросы «Наутилуса», одетые в скафандры, вытаскивали полусгнившие бочонки и изломанные ящики. Из этих ящиков и бочонков сыпались слитки золота, серебра, целые каскады пиастров и драгоценных камней. Песок был ими покрыт. Матросы, отягченные этой драгоценной добычей, возвращались на «Наутилус» и, оставив здесь свою ношу, снова отправлялись забирать золото и серебро потонувших судов.
Теперь я все понял. Здесь театр сражения 22 октября 1702 года. Здесь потонули галеоны, которые везли сокровища испанскому правительству. И здесь, по мере надобности, капитан Немо запасался миллионами, которыми он снабжал свой «Наутилус». Он был единственный, кому Америка отдавала свои драгоценные металлы. Он прямо и безраздельно наследовал сокровища, отнятые у инков и туземцев, побежденных Фердинандом Кортесом.
