Жюль Верн - Необыкновенные приключения экспедиции Барсака
— Восхитительно! — провозгласил Барсак, который, как политический деятель, менее всех понимал в научных вопросах.
— До меня, — продолжал Камаре, — волны Герца рассматривались как лабораторный курьез. Ими электризовали без соприкосновения более или менее удаленные металлические предметы. Основной недостаток этих волн в том, что они распространяются во все стороны, как концентрические круги в луже от брошенного в нее камня. Из этого вытекает, что их начальная энергия, распространяясь все дальше, уменьшается, слабеет, как бы улетучивается, и уже в нескольких метрах от своего источника дает лишь незначительные проявления. Ясно?
— Ослепительно! — уверил Амедей Флоранс.
— Еще до меня заметили, что эти волны, как и световые, могут отражаться, но не сделали отсюда никаких выводов. Благодаря открытию сверхпроводника, — это им покрыт гребень заводской стены, — я устроил рефлекторы, направляющие почти все испускаемые волны куда я хочу. Начальная энергия волн, таким образом, без потерь посылается в определенном направлении и там преобразуется в такую, которая может совершить работу. С другой стороны, средство изменять частоту колебаний известно, и я могу вообразить приемники волн, которые будут чувствительны лишь к определенной частоте. В физике это называется «настройкой». Приемник будет реагировать на волны той частоты, на которую он настроен, и только на них. Число же возможных частот бесконечно. Я могу устроить бесчисленное множество двигателей, среди которых не будет двух, отвечающих на одну и ту же волну. Вам все понятно?
— Туговато, — признался Барсак. — Но понемножку тянемся.
— Я, впрочем, кончаю, — сказал Камаре. — Пользуясь этим, мы построили большое количество сельскохозяйственных машин, которым передается на расстоянии энергия от того или другого прожектора башни. Так же мы направляем и «ос». При каждом из четырех винтов находится маленький мотор, настроенный на известную волну. И этим же способом я могу разрушить весь город, если мне придет фантазия.
— Вы отсюда можете разрушить город?! — вскричал Барсак.
— Очень просто. Гарри Киллер просил меня сделать Блекланд неприступным, и я это выполнил. Под всеми улицами, домами, под дворцом и даже под заводом заложены большие порции взрывчатых веществ, снабженные взрывателями, настроенными на частоты, известные одному мне. Чтобы взорвать город, мне достаточно послать в направлении каждой мины волны определенной частоты.
Амедей Флоранс, лихорадочно черкавший в записной книжке, хотел спросить, не следует ли покончить этим способом с Гарри Киллером, но вспомнил, какой малый успех имело предложение употребить для этой же цели воздушные мины, и благоразумно воздержался.
— А большой пилон, что поднимается на башне? — спросил доктор Шатонней.
— К этому я и перехожу, и на этом кончу, — ответил Камаре. — Очень любопытно, что герцевские волны падают на землю, точно подверженные притяжению, и там теряются. На далекое расстояние их надо отправлять с высоты. Я же хочу посылать их не только далеко, но и высоко, что еще труднее. Все же мне удается это с помощью пилона, присоединенного к передатчику, и изобретенного мною рефлектора, находящегося у оконечности пилона.
— Зачем же посылать волны в высоту? — спросил Амедей Флоранс, ничего не понимавший.
— Чтобы вызывать дождь. Вот принцип изобретения, которое я проектировал, когда познакомился с Гарри Киллером, и которое он помог мне осуществить. Посредством пилона и зеркала я посылаю волны к тучам и электризую до насыщения воду, которую они содержат в капельном состоянии. Когда разница потенциалов туч и земли или двух соседних туч сделается достаточной, разражается гроза и падает дождь. Превращение пустыни в плодородные поля доказывает возможность такого процесса.
— Однако надо иметь тучи, — заметил доктор Шатонней.
— Разумеется, либо достаточно влажную атмосферу. Но в тот или иной день тучи появляются. Задача в том, чтобы они разразились дождем здесь, а не в другом месте. Когда же возделаны поля и растут деревья, то устанавливается правильный кругооборот влаги, и тучи появляются все чаще. Лишь только приходит туча, я поворачиваю рукоятку, и волны передатчика в тысячу лошадиных сил начинают бомбардировать ее миллиардами колебаний.
— Чудесно! — воскликнули слушатели.
— Даже в данный момент, хотя вы того и не сознаете, — продолжал Камаре, постепенно воодушевляясь перечнем своих изобретений, — волны текут с вершины пилона и теряются в бесконечности. Но я мечтаю найти для них другую будущность. Я чувствую, я знаю, я даже уверен, что для волн можно создать сотню других применений. Например, можно телеграфировать или телефонировать по всей земле, не нуждаясь в соединении сообщающихся пунктов.
— Без проводов! — вскричали слушатели.
— Без проводов. Что для этого нужно? Очень мало. Просто надо изобрести подходящий приемник. Я ищу. Я почти у цели, но еще не достиг ее.
— Мы начинаем ничего не понимать, — признался Барсак.
— Нет ничего проще, — уверил Камаре, все более возбуждаясь. — Вот аппарат Морзе, употребляемый при обычном телеграфировании, который я для своих опытов включил в замкнутую цепь. Мне остается лишь орудовать клавишей, — и, говоря это, он в самом деле ею орудовал, — чтобы ток, испускающий волны, зависел от это» цепи. Когда клавиша поднята, прожектор не испускает герцевских волн. Когда она опущена, волны вырываются из пилона. Их нужно послать не к небу, а в направлении предполагаемого приемника, соответственно управляя рефлектором, который их собирает и отражает. Если местоположение приемника неизвестно, достаточно убрать зеркало, как я делаю вот при помощи этого рычага. Волны будут распространяться в окружающем пространстве, и я могу телеграфировать в полной уверенности, что приемник получит их, если существует. К несчастью, он не существует…
— Вы сказали телеграфировать? — спросила Жанна Бакстон. — Что вы под этим понимаете?
— То, что понимают обычно. Мне только нужно работать клавишей, применяя азбуку Морзе, известную всем телеграфистам. Но вы лучше поймете на примере. Будем действовать, как будто приемник есть. Вы ведь постарались бы выйти из вашего теперешнего положения, я полагаю?
— Без сомнения, — ответила Жанна.
— Хорошо! В таком случае, кому вы хотите телеграфировать? — Камаре сел у аппарата.
— В этой стране я не знаю никого, — улыбаясь, сказала Жанна. — Разве только капитану Марсенею, — прибавила она, слегка покраснев.
— Пусть будет капитану Марсенею, — согласился Камаре, работая аппаратом Морзе и выстукивая точки и черточки этого алфавита. — Где он, этот капитан?
