Леонид Платов - Архипелаг исчезающих островов
Было очень холодно. Холод шел, казалось, отовсюду: от промерзшей до основания земли и из бездонного, ясного неба.
— Сияние, — негромко говорил Васечка.
На севере в черной глубине неба вдруг возникало облачко. Оно поднималось, легкое, почти прозрачное. Свет его становился все ярче и ярче.
Если ветер был не сильным и дул с севера, сияние продолжалось очень долго. Очарование его заставляло забывать о холоде.
Вот радужные складки тяжелеют, как бы отвердевают. Это свод пещеры, с которого свешиваются сталактиты. Вереница сверкающих разноцветных арок уводит куда-то вдаль, к таинственно темнеющей черте горизонта.
Похоже на ворота в сказочный мир. Но что там? Острова ли? Пустынное ли, покрытое льдами море?..
Иногда сияние медленно и торжественно гасло, иногда исчезало мгновенно, точно киномеханик за нашей спиной выключал проекционный аппарат.
На протяжении зимы совершено было три разведывательных полета в район “белого пятна”. Я летал в качестве наблюдателя.
В путь отправлялись в полнолуние, но так и не увидели ничего, кроме хаотического нагромождения льдин. Резкие, угловатые тени. Глубокие, зловещие борозды. Общее ощущение заброшенности, безлюдья…
Может быть, опоздали? Может быть, в пределах “белого пятна” уже нет ничего?..
Читателю может показаться, что я слишком подробно рассказываю о зимовке на метеостанции Соленый Нос. Однако события этой зимы имеют прямое отношение к Земле Ветлугина. Дело в том, что решение загадки лежало поблизости. Стоило только нагнуться, посмотреть себе под ноги, чтобы за сотни миль от Земли Ветлугина понять ее удивительную природу и происхождение.
Если читателю удастся это, если уже сейчас, накануне второй экспедиции, он разгадает природу Земли Ветлугина, он будет удачливее меня.
И не только меня… Васечка, Сабиров, Таратута — каждый по-своему — пытались истолковать последние слова учителя географии. Острова были, по-видимому, непрочны, ненадежны. Был в них таинственный изъян, который мог, судя по словам Петра Ариановича, привести либо к внезапной катастрофе, либо к постепенному исчезновению архипелага…
Что же это было?
Сабирова привлекала эффектная догадка. Он предположил, что острова вулканического происхождения.
— И вулкан безусловно действующий, — разглагольствовал он в кают-компании24 метеостанции. — Быть может, до Ветлугина дошли рассказы местных жителей о вулкане. Быть может, он сам нашел нечто, натолкнувшее его на такое предположение.
Наш бравый старпом довольно красочно описывал, как, пробившись сквозь льды, мы увидим на горизонте слабое зарево, отблеск огня, потом качающийся столб дыма. Огонь среди льдов! Из белеющей, искрящейся рамки медленно наплывает на нас черный купол, на котором пляшут язычки пламени… Это Земля Ветлугина!
— Понимаю ход ваших мыслей, — отвечал я. — Вас, как всегда, привлекает необыкновенное.
— Но почему же необыкновенное? А остров Завадовского?..
Мы все, конечно, знали об этом острове. Его открыли в Антарктике и дали ему имя русского моряка отважные Лазарев и Беллинсгаузен. С удивлением они обнаружили на нем вулкан. Вокруг огнедышащей горы громоздились плавающие ледяные горы — айсберги — высотой до полукилометра.
В подобной догадке было кое-что соблазнительное.
Вулканическая деятельность в Арктике не прекращается так же, как и в Антарктике. Земля Ветлугина явилась бы новым звеном в длинной цепи вулканов, опоясывающей Полярный бассейн. Наиболее известны среди них гора Врангеля на Аляске, Ключевская сопка на Камчатке, Гекла в Исландии и потухший вулкан на острове Ян-Майен в Гренландском море.
— Клокочущая магма подняла Землю Ветлугина над поверхностью океана — такое предположение напрашивается само собой, — продолжал Сабиров, ободренный нашим молчанием.
В своих скитаниях по южным морям он видел десятки подобных островов, обязанных своим рождением подземному огню. Они могли простоять тысячи лет, а иногда исчезали столь же быстро и неожиданно, как и появились.
Эфемерное существование такого острова-однодневки Сабиров даже зарегистрировал в вахтенном журнале. Советский лесовоз, на котором он служил, пересекал Тихий океан. Вдруг прямо по курсу Сабиров увидел небольшой, лишенный растительности остров. Он протер глаза. Островов в этих местах не полагалось. По лоции были тут очень большие глубины, до двух километров.
— Ночью бы шли — обязательно на остров наскочили бы, — с воодушевлением пояснял наш старпом. — Ведь на самом курсе был!.. И, видно, новенький, только-только подняло со дна, — вокруг еще кольцевые волны ходят.
— Определили координаты?
— Конечно. Записали о нем в вахтенный журнал. Я уж и название придумал: Громобой… А через неделю возвращаемся, смотрим — нет острова! Будто и не было вовсе. Море и море. Морская гладь, как говорится… Пришлось делать новую запись в журнале.
Однако, как вскоре выяснилось, мы сами жили на вулкане. Тот, кто не бывал на Крайнем Севере, не может себе представить, что такое арктический холод.
Жилье наше обогревалось железной печкой, пол был устлан войлоком и медвежьими шкурами; термометр, висевший на стене, показывал пятнадцать-семнадцать градусов тепла, но если кто-нибудь расплескивал воду и она стекала по стене, то капли ее замерзали, не достигнув пола, — вот как холодно было внизу.
Земля под нами была проморожена на сотни метров в глубину и состояла из частиц почвы, перемешанных с мелкими кристаллами льда.
Холод препятствовал сотрудникам метеостанции во всем, подстерегал на каждом шагу. Штанги буров скручивались, пробивая скованную морозом почву, муфты лопались, глубинные термометры очень быстро выходили из строя. Во время наружных наблюдений приходилось носить с собой грелки. Подле них отогревали приборы и коченеющие пальцы. Таковы были условия нашей работы.
Мы постепенно привыкли к ним. Но суровая природа готовила новые испытания.
Оказалось, что в этом царстве обжигающего мороза даже вода может сыграть роль взрывчатого вещества.
В недрах вечной мерзлоты очень тесно грунтовым водам. Вдобавок с осени над Океанском установились антициклоны. Снег выпал поздно, лишенная его покрова земля промерзла очень глубоко. Вода была стиснута теперь, как клещами, снизу и сверху.
Особый прибор, погруженный в грунт, показал огромное давление — семьдесят атмосфер на глубине тринадцати метров.
Страшно было наблюдать за тем, как под напором почвенных вод вздувается, бугрится, набухает земля. Метрах в ста от будки магнитолога среди маленьких бугров образовался курган, который поднимался с каждым днем все выше и вскоре достиг десяти метров высоты.
