Владимир Обручев - В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя)
Ещё два дня шли мы по этой области разлива и умирания главной реки южного Туркестана — Тарима, объединившего воды Южного Тянь-Шаня в русле Кончедарьи и Куньлуня в русле Яркенда. Мы пробирались через заросли и кусты, солончаки и рощи тополей, песчаные барханы, маленькие поля и посёлки лобнорцев и перемещались постепенно к западной окраине. По берегам нижнего течения Тарима, а также его рукавов расположены заросли тростника, болота и озера. Оказалось, что последние часто устраивают сами жители, отводя воду из главной реки в соседние низины; с водой уходит и рыба, и ловить её в мелких озерках и затопленных луговинах удобнее, чем в быстром, широком и глубоком главном русле Тарима. Вот эти озерки и разливы в течение жаркого времени года испаряют много воды, и в этом одна из причин, что в низовьях Тарим всё больше мелеет. По словам берегового населения, вода быстро прибывает, в Тариме летом, когда в Куньлуне тают снега, и убывает осенью, всего больше к концу ноября, когда река замерзает.
Мы прошли по правому берегу Тарима до того места, где он резко повернул на восток и начал разливаться в большое озеро Кара-кошун. Легко было увидеть, что этот поворот реки вызван тем, что здесь поднялись плоские высоты гор, которые тянутся с запада на восток и представляют первую низкую гряду Куньлуня; но эти низкие холмы увеличены песком, наносимым ветрами с севера и образующим здесь цепи барханов. Жители этого места у поворота реки, где начинаются болота и заросли западного конца озера Кара-кошун, в которое впадает Тарим, сказали нам, что осенью и зимой, когда в реке воды мало, многие рукава её почти обсыхают и ветры уносят сухой песок по обсохшим руслам на юг, увеличивая здесь цепи барханов. Тут же вдоль подножия этих высот ветвится и разливается в своих низовьях река Черчен, впадающая с запада в озеро Кара-кошун, и её разливы и обсыхающие русла дают ещё много материала для песчаных заносов.
Мы шли целый переход по окраине разливов реки Черчен, где тянулись обсохшие русла, заросли тростника, тамариска, песчаные барханы и косы, на возделанных участках, с которых хлеб был уже убран, судя по оставшимся стеблям, были пшеница, ячмень и кукуруза. Ночевали возле селения Чарклык, расположенного на речке, вытекающей из расположенного уже недалеко отсюда Алтынтага. Это селение было основано только в половине текущего века охотниками из города Керии, которые, преследуя диких верблюдов, наткнулись здесь на разрушенные стены небольшого города, среди которых валялись изломанные прялки; следы другого города нашлись по соседству, судя по чему эта местность была удобна для поселения. Сюда и переселились некоторые семьи из Керии и назвали своё поселение Чарклык, от слова «чарк» — по-тюркски «прялка». Развели поля и огороды, насадили фруктовые деревья и живут очень хорошо, почва мелкая, глинистая и при орошении очень плодородная; но неудобство составляет пыль, которую поднимают ветры, особенно весной.
Дальнейший путь пролегал по этой песчано-галечной равнине, которая тянется вдоль реки Черчен, окаймлённой буграми песка и зарослями кустов, и поднимается постепенно к Алтынтагу, который еле был виден или совсем скрывался в тучах пыли, составляющей особенность климата всей этой южной окраины бассейна реки Тарима. Жители этой окраины жаловались, что горячие летом и холодные зимой ветры пустыни приносят постоянно эту пыль, перевевая пески, и вся почва здесь пыльная. Она очень плодородная при орошении и бесплодная без него; корм плохой даже для верблюдов, которых приходилось подкармливать, покупая снопы сухой люцерны или клевера в селениях. Воду на ночлегах добывали из колодцев, но её было мало, и река Черчен оставалась далеко в стороне от нашей дороги, на которой попадались небольшие селения, а также развалины. По такой местности мы шли три дня до селения Ваш-Шари.
За этим селением пески пустыни Такла-Макан, остававшиеся до сих пор на левом берегу реки Черчен, перебросились и на правый берег, и дорога в течение двух дней пересекала их; они представляли то удлинённые увалы или гряды, то невысокие холмы в 3–9 сажён высоты, настоящие барханы с пологим наветренным склоном, обращённым на северо-восток.
Миновав эти пески, мы вышли уже к среднему течению самой Черчен, которая в борьбе с песками то течёт широким плёсом в 30–35 сажён ширины по зыбучему песчаному дну, то разбивается на узкие рукава со спокойными заливами и участками мокрого песка, покрытого слоем липкой глины. Глубина в широком русле меньше аршина, но местами есть омуты. Эти русла с промежутками имеют до 200 сажён ширины. Вода грязная, переполненная мелким песком и илом, дно зыбучее, нога вязнет глубоко, а там, где течение тихое и осаждается жидкий ил, перейти вброд совсем нельзя. Главное русло часто перемещается в месяцы высокого уровня летом, как показывают в малую воду перерывы тропинок.
Берега реки окаймлены полосой бедной древесной и кустарниковой растительности, шириной то в 2–3, то 8 — 10 вёрст; из деревьев всего чаше тограк (разнолистный тополь), уродливый и корявый, с растресканной корой, покрытой пылью или белой солью, часто иссохший, без сучьев, с дуплами. Видны также тамариски, облепиха, кендырь, солодка, изредка джигда, тростник. Кусты густо покрыты пылью, а почва то рыхлая, песчаная, то твёрдая с соляной коркой. Везде валяются обломанные сучья, ветки, кучи сухих листьев. Воздух жёлто-серый от густой пыли. В такой обстановке мы шли по среднему течению реки до г. Черчена четыре дня; в воде и топливе не было недостатка, но корм животных был скудный, и лошадям мы каждый день давали немного размоченного гороха, закупленного в Чарклыке.
Черчен оказался довольно большим городом в 600 дворов на небольшой площади глинистой почвы, окружённой сыпучими песками, которые на левом берегу реки Черчен засыпали площадь двух древних городов; один из них будто бы уничтожен около 3000 лет назад богатырём Рустем-дагестаном, а другой разорён уже 900 лет назад монголами Алтамыша. Жители Черчена иногда раскапывают остатки, чаще же осматривают развалины после сильных бурь, сметающих песок, и находят монеты, украшения, бусы, железные вещи, медную посуду, даже битое стекло, а при раскопках попадаются склепы и отдельные деревянные гробы, в которых трупы хорошо сохранились, очевидно благодаря особой сухости воздуха. Об этом нам рассказывали на постоялом дворе, где мы провели два дня, и я записал эти сведения для будущих поисков. Указывали, что следы древних поселений имеются и по всему среднему течению Черчендарьи, которое теперь совсем безлюдно.
Когда я, уже вернувшись домой, рассказывал консулу об обилии развалин городов в Таримском бассейне, начиная с севера, с Турфана и Лукчуна, особенно же по южной окраине вдоль современного подножия Куньлуня и Алтынтага, он подтвердил это и объяснил его переменой климата и развитием песков пустыни Такла-Макан в историческое время; он сказал, что и Пржевальский уже отмечал это ухудшение климата всей области Центральной Азии и её усыхание.[16]
