Шхуна, которая не желала плавать (СИ) - Моуэт Фарли

— Слушай, парень, — сказал он, — ты ведь понимаешь, что «Орион» теперь брошенное судно.

Остальное мне было понятно.

К следующему утру ураган здорово выдохся, и я отправился посмотреть, цело ли снаряжение, оставленное нами на борту. Судно теперь действительно было развалиной. Совершенно разбитое, все пропало, растащили все дочиста! Эти рыбаки не оставляют ничего — даже корову уведут.

Я так и не смог сообразить, как они вытащили корову, и попросил одного местного парня оказать мне любезность — объяснить, как они умудрились в такой шторм затащить скотину в лодку.

— Мы не затаскивали ее в лодку, — сказал он, пожимая плечами. — Утонула бы и она, и мы вместе с ней. Мы просто обвязали вокруг ее рогов веревку и выбросили за борт, а когда она выбралась на рифы, подобрали свободный конец и вплавь переправили ее домой. Вот и все.

Когда Сквайр и его спасатели вернулись на «Джозефину», их уже с нетерпением дожидался Коули. Едва они ступили на борт своего корабля, буксир снова тронулся в путь.

Пока Сквайр находился на борту «Ориона», в тысяче миль к юго-западу произошло невероятное событие.

Часть шестая

Глава первая

Морской путь между Северной Америкой и входом в Средиземное море — один из самых оживленных маршрутов для малотоннажных пароходов в Северной Атлантике. За один день на этом маршруте можно встретить не один десяток кораблей. Из-за перегруженности этой невидимой трассы суда не всегда точно следуют вдоль тридцать шестой параллели.

Французский пароход «Джейн», зафрахтованный из Марселя в Балтимор, был одним из тех, кто выбрал этот маршрут, разве что отклонился намного северней. Он шел ближе к тридцать седьмой параллели, и его капитан, проверив высоту солнца в полдень, обнаружил, что все еще находится в 1400 милях от места назначения.

День был теплый и солнечный, мерный шум двигателей «Джейн» оказывал на команду усыпляющее действие. Возможно, вздремнул на вахте и впередсмотрящий. Во всяком случае, когда он наконец увидел предмет, ярко блеснувший впереди справа, тот был уже едва ли не на расстоянии вытянутой руки. Его изумленный крик заставил вахтенного офицера выйти на крыло мостика с биноклем в руках. С минуту он пристально смотрел в бинокль, затем позвал капитана.

«Джейн» спешно просыпалась. Люди выбирались из кают и кубрика и забирались на самые высокие точки корабля, недоверчиво глядя на призрак, появившийся перед ними. Судно сразу же изменило курс и медленно направилось к чудовищу, раскачивающемуся на залитых солнцем волнах.

Это было судно — большое судно, — лежащее с таким креном, что казалось, будто оно плавает на боку. Все его днище, ниже правого скулового киля, предстало изумленным взглядам команды «Джейн».

«Джейн», соблюдая осторожность, обогнула молчаливый призрак. Было очевидно, что судно брошено и команда, в лучшем случае, перебралась с него на иное плавучее средство. Кто-то прочитал название на корме: «Лейчестер», Лондон.

Команду «Джейн» переполняли сложные чувства — страх и алчность. Капитану пришла в голову идея привязать трос к брошенному судну, чтобы отбуксировать его в Балтимор и предъявить там свои права спасателя. Но ведь нужно было подумать и о своем судне. Балтимор находился в 1400 милях, а утренняя сводка погоды говорила о новом урагане — урагане VIII. Он приблизился к Ки-Уэст во Флориде, и вполне можно было ожидать, что он подберется через несколько дней к западным берегам, двигаясь в северном направлении. Были и другие обстоятельства. В том числе — крайняя опасность, если не невозможность высадить команду на борт поврежденного судна. Один взгляд на это судно однозначно рождал мысль: ни один корабль с таким креном не сможет долго сохраняться на плаву, даже в относительно тихую погоду.

Капитан «Джейн», скуповатый бретонец, неохотно отдал приказ взять прежний курс и, глядя, как «Лейчестер» уменьшается в размерах, удаляясь в восточном направлении, передал радиограмму в Нью-Йорк для береговой охраны:

Когда в 13.00 21 сентября копия сообщения с «Джейн» дошла до Фетерстона из штаба спасения жертв воздушных и морских катастроф, там разверзлись врата ада.

Главный спасатель не мелочился, говоря: «Я вас предупреждал», но его бледно-голубые глаза стали твердыми как айсберги, когда он ходил по кабинетам «Фаундейшен», отдавая приказы. Он принял на себя командование парадом, и ни единый человек не мог ему перечить.

Фетерстон оказался в трудном положении. Самый большой и лучший из его буксиров, «Джозефина», был занят с «Орионом» — на работе, которая, даже если и окажется успешной, даст не больше того, что на нее потрачено. «Лиллиан» находилась еще в шести часах хода от Галифакса и не могла вновь повернуть в море, так как ее запасы еды и топлива почти кончились. Она должна была зайти в порт, заправиться и только после этого выйти снова — если бы смогла. Ее изношенные двигатели вызывали беспокойство, судно явно нуждалось в ремонте.

Недостаток буксиров являлся не единственной проблемой. Был еще ураган VIII.

Возникнув в Карибском море в сотне миль к югу от Ямайки 18 сентября сначала как незначительный циклон, он быстро набрал силы и размах, продвигаясь в северном направлении. В ночь с 20-го на 21-е он обрушился на Кубу, нанося серьезный урон: уже несколько человек было убито, на берег выброшено три больших корабля. К полудню 21 сентября ураган достиг Ки-Уэста. Там он переломал все анемометры Бюро погоды США, после того как они показали скорость ветра 120 миль в час, и выкинул на берег пароход «Океанская Волна». Серьезное повышение давления над Атлантическим побережьем внушало опасение, что новый циклон, пройдя Флориду, повернет на северо-восток. Если это произойдет где-нибудь вблизи от «Лейчестера», то вполне возможно, что он доконает судно. Но если он и не встретится с судном, то все равно будет опасен для буксиров, находящихся восточнее в поисках «Лейчестера».

Фетерстон не мог найти выход из положения, хотя он постоянно думал о «Лейчестере». Десятки раз проверял положение корабля на карте. И каждый раз не мог решить этой головоломки. Капитан «Джейн» сказал, что брошенное судно дрейфует к северо-востоку. Но Фетерстон давно и вплотную занимался этими водами и знал, что преобладающие ветры и течения в этом районе почти наверняка понесут «Лейчестер» на юго-восток. Но поскольку его буксиры смогут добраться до того места, где можно начать поиски, не менее чем дня за три, «Лейчестер» за это время проплывет еще 100 или 200 миль — в зависимости от силы ветра и скорости течения. Значит, нужно направить буксиры вдоль правильно определенной линии дрейфа.

Здравый смысл говорил о том, что Фетерстону следует учесть заявление капитана «Джейн» и соответственно планировать маршруты буксиров. Но опыт и интуиция подсказывали ему другое…

Радиограмма с «Джейн» была принята в Нью-Йорке в 12.40 по среднеатлантическому времени. Через полчаса она была передана на все корабли близ западного побережья в виде специального предупреждения об опасностях навигации. И вряд ли в Северной Атлантике отыщется корабль, который не слышал бы этой новости.

Одним из кораблей, которые слышали — и заинтересовались этой информацией, был голландский буксир «Зварте Зее». Он входил уже в нью-йоркскую гавань с лишившимся хода судном на буксире, которое привел с Бермудских островов. Несмотря на сверхчеловеческие усилия команды, «Зварте Зее» вплоть до 16.00 не мог избавиться от буксировки — заполнял танки соляркой и собирался в море.

Факты заставили капитана этого судна переменить свое мнение о «Лейчестере», который не мог уцелеть на плаву. То, что судно оставалось на плаву пять дней после того, как его бросили, говорило о том, что оно может оставаться на плаву и дальше. Пока его не найдут. И при большой удаче корабль можно привести в ближайший порт. Учтя промежуток времени между тем моментом, когда на «Джейн» видели брошенное судно, и тем, когда «Зварте Зее» рассчитывал оказаться около «Лейчестера», голландский капитан нанес на карту возможный дрейф «Лейчестера» — в северо-восточном направлении. Потом он проложил свой собственный курс к «Лейчестеру» — через шестьдесят часов.