Жюль Верн - В стране мехов
— Я не уверен в этом, сударыня, но надо вам сказать, что для нас любая погода лучше, чем ясные дни, когда солнце весь день нагревает воды океана. Кроме того, сейчас, как видно, установился северо-западный ветер и очень сильный, так что наш остров при всей своей тяжести не может противиться ему. Поэтому я не буду удивлен, если мы приблизимся к американскому континенту.
— Экая досада, — заметил сержант Лонг, — что нам нельзя будет ежедневно проверять координаты острова. Ведь за этим туманом не видно ни солнца, ни луны, ни звезд! Попробуйте-ка в таких условиях определить высоту солнца!
— Не беспокойтесь, сержант! — ответила миссис Барнет. — Если перед нами появится земля, мы ее и так узнаем, ручаюсь вам. И, какова бы она ни была, будем ей рады. Вот увидите, это окажется непременно какая-нибудь часть Русской Америки, возможно Западная Джорджия.
— Да, пожалуй, что так, — согласился Джаспер Гобсон, — потому что во всей этой части Северного Ледовитого океана нет, к сожалению, ни острова, ни островка, ни даже подводного камня, за который мы могли бы уцепиться!
— Ах, — воскликнула миссис Барнет, — и почему бы нашей карете не доставить нас прямо к берегам Азии? Разве, подгоняемая течением, она не может проскользнуть в ворота Берингова пролива и отправиться к Чукотской земле, чтобы примерзнуть к ней?
— Нет, сударыня, нет! — воскликнул лейтенант. — Наша льдина скоро, вероятно, встретится с Камчатским течением, и оно немедля унесет ее на северо-восток, что будет весьма плачевно. Но, пожалуй, северо-западный ветер и в самом деле приблизит нас к берегам Русской Америки!
— Тогда надо быть начеку, — сказала путешественница, — и по возможности определить наше направление.
— Мы и будем начеку, сударыня, — ответил лейтенант Гобсон, — хотя такой густой туман сильно ограничивает видимость. А если нас отбросит к берегу, то так тряхнет, что мы обязательно почувствуем. Но будем все же надеяться, что остров не разлетится вдребезги от такого удара. Вот чего надо опасаться! Словом, если это случится, тогда посмотрим. А пока делать нечего!
Само собой разумеется, этот разговор происходил не в общей зале, где солдаты и женщины собирались в часы работы. Такие вопросы обсуждались миссис Барнет в ее небольшой комнате, окна которой выходили во двор. Сквозь мутные стекла едва проникал тусклый свет туманного дня. За окном, словно катящаяся с гор лавина, грохотал бушующий шторм. И хотя мыс Батерст в значительной мере защищал дом от бешеных порывов ветра, с утеса градом сыпались комья земли и песок, громко барабаня по крыше. Мак-Напа снова стали беспокоить печные трубы, особенно труба кухонного очага, который должен был действовать бесперебойно. К вою ветра примешивался грозный шум разбивавшихся о берег морских валов. Шторм превращался в ураган.
Днем 28 августа Джаспер Гобсон, несмотря на бурю, захотел непременно подняться на мыс Батерст, чтобы осмотреть горизонт и понаблюдать за состоянием моря и неба. Он плотно закутался в плащ, чтобы порывистый ветер не проникал под одежду, и решительно вышел из дома.
Пройдя через внутренний двор, Джаспер Гобсон без особого труда достиг подножья мыса. Правда, песок и земля засыпали и слепили глаза, но под защитой широкого утеса ему не приходилось по крайней мере один на один бороться с ветром.
Труднее всего оказалось подняться на самый утес по его совсем отвесному с этой стороны склону. Цепляясь за пучки травы, лейтенант все-таки взобрался на вершину. Здесь ураган бушевал с такой силой, что невозможно было ни стоять, ни сидеть. Пришлось, растянувшись на животе, перебраться на другую сторону утеса и лечь там, держась за кусты. Таким образом, лейтенант подставлял теперь ветру только голову.
Джаспер Гобсон глядел сквозь водяную пыль тумана, который навис над ним, как жидкий занавес. Вид океана и неба был поистине страшен. В полумиле от мыса они сливались в непроницаемой мгле. Над головой лейтенанта с ужасающей быстротой проносились низкие, растрепанные тучи, в зените клубились длинные космы тумана. Мгновениями в воздухе наступала полная тишина, и слышались лишь исступленный вой прибоя и гневные удары волн. Затем ураган вновь разражался с беспримерной яростью, и Джаспер Гобсон чувствовал, как дрожит утес до самого основания. Бывали минуты, когда дождь лил с такой силой, что его почти горизонтальные струи превращались в тысячи брызжущих фонтанов, и ветер хлестал ими, точно картечью.
То был один из тех ураганов, которые возникают в самом злокозненном месте небес. Северо-восточный ветер мог удержаться очень долго и долго еще способен был возмущать атмосферу. Но лейтенант Гобсон на это не жаловался. При других обстоятельствах разрушительные последствия бури доставили бы ему большое огорчение, но сейчас он ликовал. Если остров устоит, — на что лейтенант все же надеялся, — то, дрейфуя под этим ветром, более сильным, чем течение, он будет отброшен на юго-запад, а юго-запад — это континент, это спасение. Да, это избавление от гибели и его самого и его друзей, всех! А потому было необходимо, чтобы буря продолжалась, пока остров не прибьет к берегу, все равно к какому. То, что стало бы гибелью для судна, для блуждающего острова будет спасением.
Добрых четверть часа лежал так Джаспер Гобсон, сжавшись под ударами урагана, весь вымокший под холодным душем морского прибоя и дождя. Впиваясь в землю со всей энергией утопающего, он ловил каждое движение бури, сулившей ему счастливый исход. Наконец, он спустился с утеса, соскользнул на отлогий берег мыса и, подгоняемый вихрем песчаной пыли, пересек двор и вошел в дом.
Прежде всего лейтенант сообщил своим товарищам, что ураган, видимо, еще не достиг полной своей силы, и надо ждать, что он продлится еще несколько дней. Тон Джаспера Гобсона показался всем весьма странным: как будто он сообщал какую-то приятную новость. На лицах обитателей фактории невольно отразилось недоумение. Неужели их начальник действительно приветствует этот поединок стихий?
Тридцатого августа лейтенант Гобсон, невзирая на бурю, снова отправился на мыс Батерст; правда, на этот раз он уже не поднимался на его вершину, но дошел до самого побережья. Там, стоя на крутом берегу, о который бились огромные водяные валы, он обратил внимание на выброшенные волной длинные стебли какого-то растения, чуждого флоре острова.
То была совсем еще свежая зелень фукуса, и эти водоросли, несомненно, только недавно были вырваны со дна вблизи американского материка. Значит, берег уже недалеко! Значит, северо-восточный ветер вытолкнул остров из течения, которое уносило его до сих пор! Радость, охватившая Христофора Колумба, когда он увидел плавучие растения, возвещавшие близость земли, была, вероятно, не больше.
