Анри Лот - Туареги Ахаггара
На этот раз экспедиция в Гадамес и поездки к обитавшим вблизи этого города-оазиса туарегам полностью удались. Лишь недостаток средств не позволил А. В. Елисееву продолжить путешествие в глубь Сахары.
Свою экспедицию к туарегам он скромно назвал «антропологической экскурсией». Между тем то было настоящее исследовательское путешествие. Наряду с физико-географическими наблюдениями и собиранием гербария и других коллекций А. В. Елисеев сделал интересные этнографические наблюдения. Как и многие другие образованные европейцы, познакомившиеся с туарегами, русский путешественник был восхищен благородством этого народа, его выносливостью, красотой. «Свободолюбивый, гуманный, всосавший понятие о равенстве с молоком матери» туарег[42]; «женщины в общем очень красивы… и редко у какого народа находятся в таком почете, как у туарега Сахары»; «мало того, что женщина подруга жизни своего мужа, но она часто своей интеллигентностью и развитием превосходит этого последнего»[43].
Вместе с тем русский исследователь не закрывал глаза и на неблаговидную с точки зрения европейского общественного мнения (абсолютно неизвестного тогда туарегам) роль этих «царей пустыни» в транссахарской работорговле, на их набеги с целью захвата рабов для продажи[44].
Самостоятельную научную ценность представляют собой антропологические измерения и визуальные наблюдения А. В. Елисеева, впервые познакомившие русскую науку с туарегами и другими берберскими народами[45].
Представляет собой интерес первое в русской географической литературе описание туарегов:
«Главное отличие туарега от всех его окружающих народностей — это то, что он вечно покрыт родом вуали… Никогда не снимает своего покрывала туарег, даже когда ест или спит. Снять покрывало считается даже неприличным для мужчины, тогда как женщины, часто красящие себе лица желтою охрою в противоположность синей краске мужчин, не носят покрывала. Вуали эти бывают черные и белые… Одежда туарегов немудрена и состоит из голубой блузы шерстяной материи и таковых же панталон, перетягивающихся поясом, часто красного цвета; красный, белый или голубой плащ набрасывается на плечи; амулеты, украшающие шею, пояс и грудь суеверного туарега, дополняют его наряд, также как и оружие.
Оружием туарегу служат длинное копье со вторичными зазубринами, сабля, лук, стрелы; четырехугольный длинный щит из кожи завершает арматуру. Теперь нередко встретить у туарега ружье, и я видал в руках одного номада даже хорошее английское ружье. Интересен обычай у туарегов — носить небольшой кинжал на левом предплечье и каменное кольцо на правом[46], что придает последнему силу и упор при употреблении оружия, как думают туареги.
…Туарег очень разборчив в пище: он не только не ест мяса верблюда, барана, козы, рыбы, птиц и яиц их, но даже не любит смотреть на тех, кто их ест.
Словно могучий орел с невидимой выси поднебесья, обозревает туарег свой округ, не пропуская своим взором ни одной бегущей мышки, ни одной птички на дюнах; туарег — хозяин и властелин данной области, хотя бы она тянулась на целые сотни верст. Изумительна деятельность этого вечного странника, путешествующего в необозримой пустыне… Как ни однообразен местами рельеф Сахары, но туарег не потеряет в ней дороги; и земные, и воздушные, и небесные признаки равно руководят им в пути. Не только одинокая дюна, но даже пучок жидкой травы или кусочек тарфы служат для него верными вехами, как и брошенный камешек на пути или побелевший скелет верблюда. Даже в случаях ночных переходов или песчаной бури не теряется туарег в пути, руководясь чутьем, как лучшая ищейка…
При таких острых чувствах, разумеется, ничто не скроется от туарега в Сахаре, а при его сметливости и сообразительности он может читать по следам еще лучше, чем индеец. Изучение следов верблюда — его специальность. По ним он скажет вам с точностью о том, кто прошел: свой или чужой, туарег, или араб, или белый, мирный ли караван или шайка грабителей, спешил ли путник или подвигался не торопясь, откуда и куда направлялся он, чем и как был нагружен его верблюд. Проверьте на опыте слова туарега — и вы увидите, что он не ошибся»[47].
Этнографические наблюдения А. В. Елисеева были частично включены в его популярную, выдержавшую несколько изданий книгу «По белу свету». Здесь мы находим и некоторые детали, отсутствующие в докладе на заседании Географического общества, например картинное описание ахаля: «Раз я попал даже на оригинальное пиршество, которое давал… один из вождей туарегов, только что воротившийся из похода в горы Аххагар. Здесь кроме мужчин было много и женщин. Дочери пустыни были одеты в длинные голубые одеяния, украшены ожерельями и кольцами. Многие из них имели лица, окрашенные желтою охрою… Среди туареженок особенно выделялась дочь вождя, которая при своей красоте была кокетливо одета в белоснежное короткое одеяние с красным поясом… Эта красивая девушка… переносила все лишения не хуже воина-туарега, прекрасно владела луком, копьем и небольшим кинжальчиком, который она носила на левом предплечье… Я попал в число почетных гостей; в то время как все остальные приглашенные сидели просто на земле, для меня и Ибн Салаха (купца из г. Гадамес. — Ю. К.) была подостлана львиная шкура — один из трофеев хозяина, — всегда красовавшаяся на седле хозяина и предлагаемая только в знак особенного уважения.
Ночь уже спустилась над пустыней, когда празднество началось. Около сотни туарегов обоего пола уже наполняли лагерь и шумно беседовали между собою. Старики сидели особо, пережевывая и нюхая табак с едким натром, между тем как молодежь затевала игры и пляски. Кружки с молоком и водою, приправленною душистым медом, обходили гостей. Девушки образовали хоровод, молодые мужчины — тоже свой круг, двинувшийся в противоположном направлении» (далее следует красочное описание танцев, пира и песен туарегов)[48].
В докладе он лишь кратко замечает: «Я был принимаем везде как желанный гость — и в черной палатке туарега, и среди его веселой фантазии — ночного пиршества, и на совете — миад-убеленных сединою старцев. Не долго пробыл я среди туарегов, но все мои симпатии остались на стороне этого тихого и грозного, деятельного и ленивого, доброго и кровожадного вместе народа. К сожалению, мой кошелек был так скуден, что мне нельзя дальше проникать в Сахару, хотя и представлялся не раз хороший случай»[49].
