Тур Хейердал - Аку-аку
Вдоль стен прямо на камне плотными рядами стояли и лежали причудливые скульптуры. Ни циновок, ни сена здесь не было. Метрах в пяти-шести передо мной путь преграждала большая фигура мужского пола. Слегка присев, истукан угрожающе поднял руки над головой. Его окружало множество других скульптур, а за ним на наклонном карнизе лежали два скелета. Тусклый свет падал на истлевшие кости из крохотного отверстия в стене справа, позволяя различить внутренность этой жутковатой сокровищницы.
Вдруг рядом послышалось чье-то дыхание. Но я ошибся, это дышал Лазарь, который в эту минуту начал протискиваться в пещеру. Поразительная акустика — я отчетливо слышал, как он задевает кожей острые камни.
Никаких ритуалов больше не последовало, он одолел туннель и сел на корточках рядом со мной. Сверкая в темноте белками глаз и зубами, Лазарь напоминал негра. В его поведении были знакомые мне ноты, точно так он держался, когда ночью приходил в мою палатку.
Лазарь показал на рослого идола с предупреждающе поднятыми руками — этакий регулировщик, командующий роем таинственных созданий, которые выстроились вдоль стен пещеры до входа.
— Это самый главный камень, — объяснил он. — Вождь пещерного парода, древний король.
В остальном Лазарь обнаружил поразительное неведение. Ни все вопросы о других фигурах он лишь пожимал плечами и говорил: «Не знаю». Только два каменных диска с симметрично расположенными символическими знаками вызвали другую реакцию: он объяснил, что они изображают солнце и луну. Хотя от нас не требовалось, чтобы мы говорили шепотом, вся обстановка и акустика заставляли нас понизить голос.
Побыв со мной, Лазарь отправился за Биллом; фотографа я не хотел заставлять заниматься воздушной гимнастикой. Через некоторое время я услышал голос Билла — он тихо бранился в узком проходе. Его, уроженца Скалистых гор, не пугали обрывы и пропасти, но такой крысиной норы он и в Вайоминге не видал. Протиснувшись в пещеру, он сел, молча озираясь в полумраке. Постепенно глаза его привыкли, и вдруг у него вырвался громкий возглас: Билл увидел скульптуры. Подоспел Лазарь, он принес фонарик, и мы смогли как следует рассмотреть каждую фигуру.
Если у Атана многие камни были поцарапаны и носили явные следы чистки и мытья, то фигуры в тайнике Лазаря не имели никаких повреждений. Пещера Атана, с циновками на карнизах и сеном на полу, напоминала сокровенное убежище чародея, а тут мы словно попали в старый заброшенный склад.
Мы спросили Лазаря, моет ли он скульптуры.
Нет, в этом нет нужды, воздух тут благодаря сквозняку сухой, и плесень не растет.
Из маленького отверстия тянуло сухим холодком, и на твердых стенах мы не заметили ни пятнышка зелени, не было ее и на истлевших костях. А у Атана на стене под входом рос тонкий слой мягкого зеленого мха.
Время в пещере летело незаметно. Мы отобрали несколько самых интересных скульптур. Лазарь с Биллом первыми выбрались наружу, чтобы принять их, а на мою долю выпало протолкнуть камни через узкий туннель и не поцарапать их. Это оказалось не так-то просто. Ведь у меня в руках еще был фонарик, и надо самому подтягиваться следом! Только теперь я в полной мере оценил ловкость Лазаря, который один лазил тут по ночам и лишь однажды поцарапал нос каменной морды.
Мало-помалу, толкая перед собой несколько скульптур, я добрался до выхода и услышал тревожные возгласы. Это был голос Билла, но из-за рева прибоя я не разбирал слов. Скульптуры загораживали выход, но мне казалось, что я смутно различаю руку Лазаря, когда он их принимает. Вдруг до меня дошло, в чем дело: снаружи было темно, наступила ночь.
Один за другим Лазарь вытащил камни и передал их наверх Биллу. Как только освободился проход, я вылез на волю — и не узнал места. В тусклом свете лунного серпа еле-еле различались очертания скалы.
Стоя после жуткого подъема на краю плато, я почувствовал, что меня знобит и колени слегка дрожат. Попробовал свалить на холод — ведь и правда было холодно, сперва в пещере, потом на обрыве, где меня, полуголого, обдувал ночной ветерок. Пока мы с Биллом карабкались вверх, Лазарь успел сделать еще один заход в пещеру, чтобы спрятать два рулона ткани. Мигом одевшись, мы насладились горячим кофе из термоса и похвастались перед фотографом нашим уловом. Я заметил, что Лазарь покашливает; да и Билл потихоньку признался мне, что ему нездоровится. Оба мы знали, что в последние дни завезенная на «Пинто» коконго заметно распространилась в деревне. До сих пор эпидемия была намного слабее обычного, но теперь как будто начала принимать серьезный характер. Будет совсем некстати, если Лазарь или Билл заболеют: вместо того чтобы постепенно одолеть свой страх перед аку-аку и табу, Лазарь станет еще более суеверным. На Билле была штормовка, я отдал Лазарю свою и сам понес мешок с драгоценными скульптурами.
Прежде чем идти к лошадям, Лазарь тщательно проверил, не осталось ли после нас клочка бумаги или каких-нибудь других следов. После этого наш маленький караван двинулся домой в тусклом лунном свете. Мешок был тяжелый, а местность неровная, и мне стоило больших трудов с одним только стременем удерживаться в седле. Но когда мы наконец выбрались на древнюю дорогу, я поравнялся с Лазарем и сказал ему — вот, мол, никаких злых аку-аку в пещере не оказалось.
— Это потому, что я спустился первым и сказал нужные слова, — спокойно ответил он.
Что это были за слова, я так и не узнал. Не узнал также, зачем надо раздеваться перед спуском в пещеру, где так сквозит. Разве что аку-аку старомодный и привык к гостям в набедренных повязках… Спросить я не решился, ведь Лазарь считал, что я не меньше его, если не больше знаю об аку-аку.
Мы ехали молча; копыта звонко простучали по мощеному участку. Потом послышался пронзительный скрип мельницы в Ханга-о-Тео. Беспокойные тучи то и дело закрывали месяц, который с любопытством заглядывал в мой мешок, ночь была полна таинственности. Ветер нес прохладу, и мы поторапливали копей, не стали даже поить их возле мельницы. Потому что Лазарь кашлял.
Глава девятая. Среди богов и демонов в пасхальской преисподней
В те самые дни, когда для нас открылся вход в тайные пещеры, по острову Пасхи рука об руку с аку-аку бродило коварное привидение. Оно явилось в деревню несколько недель назад и исправно навещало дом за домом, не признавая никаких запоров. Все более назойливое, оно стало являться и среди наших людей в Анакенском лагере. Через нос и рот проникало в тело и принималось бесчинствовать. Оно добралось до острова «зайцем» на «Пинто» и прокралось на берег под именем коконго.
