Камил Гижицкий - Письма с Соломоновых островов
В лагерь вернулись около десяти часов вечера. Ночь была тихая, только волны глухо бились о коралловые скалы да в лесу курлыкали голуби куру-куру. Я страшно устала после продолжавшегося весь день плавания на катере, последующей разбивки лагеря и, наконец, обеда у Фоксов, поэтому быстренько искупалась в море и, обессиленная, свалилась на кровать. Видно, я тотчас же уснула, но еще до рассвета внезапно проснулась от какого-то адского шума, зычных проклятий Анджея, звона падающей посуды, ударов и прежде всего от пронзительного визга… свиней. Я вскочила с постели и, набросив кимоно, выбежала наружу, прихватив с собой большой электрический фонарь. При его свете я увидела стадо свиней, убегавших из палатки Анджея. За ними гнался голый почтенный ассистент. Он нещадно колотил обухом перепуганных животных.
Вид его был столь потешным, что я невольно опустилась на землю и стала судорожно хохотать. Я смеялась до слез, и лишь озабоченный голос отца несколько остудил мое веселье. Оказалось, что вся эта история вовсе не была смешной и ее последствия могли причинить нам немало неприятностей.
Дело в том, дорогая Ева, что свиней на Соломоновых островах считают ценнейшими домашними животными, они предназначены для торжественных пиршеств и жертвоприношений богам. Кража или убийство чужой свиньи считаются большим преступлением и могут даже вызвать вооруженные столкновения между заинтересованными родами. Поэтому английская администрация запретила держать свиней на свободе, однако после войны многое изменилось, и теперь на это смотрят сквозь пальцы. Согласно правилам владельцы этих животных должны запирать их в хлевы и кормить два раза в день, но, поскольку диких собак полностью истребили на мясо, а других хищников на острове нет, свиньи пользуются свободой и сами разыскивают себе корм. Они лезут повсюду, роются в земле, особенно в местах, где находятся норы крупных кокосовых раков. Огороды, кладбища, сараи с ритуальными лодками и амбары — все приходится защищать от нашествия этой ненасытной своры толстыми стенами из обломков скал и коралловых рифов.
Именно такое стадо, которое вырвалось ночью из хлева в поисках корма, вторглось в нашу кладовую. Животные распороли клыками мешок с рисом, сожрали большой пучок бананов и полную корзинку корней ямса, раздавили больше десятка банок консервов, растоптали бочонок белой муки и вторглись в палатку Анджея, который спал, видно, так крепко, что не слышал шума в находящейся рядом кладовой.
Не хочу злорадствовать, но мне кажется, что наш герой-ассистент проснулся лишь тогда, когда свиньи повалили его вместе с кроватью на землю. Несмотря на ряд каверзных вопросов, мне так и не удалось выведать, каким образом он выбрался из-под москитной сетки и откуда взял топор, которым размахивал так усердно, что убил двух хорошо откормленных поросят.
Мы еще не успели рассмотреть как следует место побоища, чтобы установить потери в кладовой, когда со стороны селения раздались протяжные, хриплые звуки, напоминающие сигналы трембит гуцульских пастухов. Все это производило впечатление какого-то условного сигнала.
Вскоре оказалось, что и на самом деле прозвучал сигнал тревоги, ибо в редеющей мгле ночи появились какие-то странные фигуры, небольшими группами направлявшиеся в нашу сторону.
Мне стало не по себе, когда эти люди, осмотрев сперва берег, приблизились к лагерю и окружили его тесным кольцом. На них были только набедренные повязки, а у большинства висели на груди также и диски в виде полушарий, выпиленные из крупных раковин, отполированных и переливающихся всеми цветами радуги. На руках у воинов красовались тяжелые браслеты из раковин тридакны. Здесь было несколько молодых вождей, которых я узнала по диадеме из так называемых тигровых раковин на лбу и чудесным украшениям из раковин тридакны, выполненным в форме стилизованных фрегатов, которые были воткнуты в проколотые носовые перегородки.
При виде свиней, безжизненно лежавших на песке у палатки Анджея, воины издали протяжный крик и, направив острия копий в нашу сторону, словно по команде стали на одно колено. После длительного, напряженного молчания из окружившего нас кольца поднялись два воина, которые подошли к убитым поросятам и стали внимательно рассматривать их, обратив особое внимание на странные зарубки на ушах обоих животных. Это были, полагаю, опознавательные знаки владельца, ибо после того, как обследовавшие свиней люди произнесли несколько непонятных мне слов, из круга вышел молодой воин, подбежал к забитым животным, поглядел на их уши, а затем начал причитать столь жалобно, что даже профессиональная индийская плакальщица на похоронах махараджи не могла бы выразить большего отчаяния. На плач из селения сбежались несколько пожилых мужчин и громко голосивших женщин, которые связали свиньям ноги, и на толстых бамбуковых жердях, под аккомпанемент рыданий и причитаний понесли животных к вождю своего клана. Траурное шествие замыкали группки воинов, потрясавших копьями и дубинками, более чем выразительно проявляя этим свое враждебное к нам отношение.
Первый наш завтрак в Суу Моли был отнюдь не из приятных. Папа настолько расстроился, что с трудом проглотил кружку кофе. Анджей сидел за столом и, насупившись, молча и рассеянно глядел на сверкающую золотистыми отблесками морскую гладь, залитую лучами утреннего солнца. Я попыталась расшевелить приунывшего молодого человека несколькими невинными шутками, но, когда он, неблагодарный, огрызнулся в ответ, махнула рукой и взялась за еду. Утро было столь чудесным, свежим и солнечным, оно дышало таким ароматом, что я забыла обо всех горестях и с завидным аппетитом одна съела завтрак, приготовленный для нас троих. Во время еды я заметила, что Анджей отвел взгляд от моря и смотрит на меня с явным изумлением. Я одарила его одной из самых очаровательных своих улыбок, однако мрачный молодой человек отвернулся и молча направился в свою палатку.
Я вымыла посуду и убрала со стола, когда пришли супруги Фокс. Они уже знали о наших злоключениях, так как, поздоровавшись, сразу же начали меня расспрашивать о подробностях происшествия. Поскольку Анджей знал больше, я предпочла позвать его, чтобы ассистент сам рассказал обо всем. Я была приятно удивлена, когда он вышел из палатки уже побритый, в свежей сорочке и шортах, приняв вполне приличный вид. Любезно поздоровавшись о гостями, он подробно рассказал, как кто-то разбудил его среди ночи, а поскольку было совсем темно, схватил первый попавшийся ему предмет и начал прогонять животных из палатки. Лишь потом ом обнаружил, что держит в руках топор, которым наносил чересчур сильные удары.
