Рене де Баржи - В стране минувшего
Прошло целых два месяца. Со времени получения письма от Жана Норе Райнар не знал ничего о судьбе экспедиции.
Нельзя было сомневаться, что произошло что-то очень серьезное.
Иногда Райнару приходила в голову мысль, что он немедленно должен организовать экспедицию, которая отправится на розыски ученых.
Но это было и трудным и опасным делом. Пост в Инонго не имел судов, подобных тем, какие были у исследователей, а без них нельзя было пускаться в такое путешествие.
К тому же, администратор не имел права оставить свой участок и ринуться на поиски, которые могли быть очень продолжительны.
Прошло три с половиной месяца, как уехало четверо палеонтологов, и они до сих пор не вернулись. Да и вернутся ли когда-либо?
Поль Райнар начал в этом сомневаться. Он окончательно уверился, что произошло какое-то несчастье, и он не знал, что ему следует предпринять. А время шло. Молчание ученых тяготило Райнара, тревога его росла, но не было возможности выйти из создавшегося положения.
* * *Как-то вечером, когда администратор собирался сесть за обед, один из боев донес ему о приходе белого. Действительно, в конце галереи показался молодой человек, одетый по-европейски, и быстрыми шагами направился к Полю Райнару.
— Извините, что я являюсь так поздно, господин администратор, но я только что приехал в Инонго и мне хотелось, несмотря на все, приветствовать вас сегодня же вечером… Я — исследователь Леон Беран, ваш соотечественник.
Райнар протянул руку молодому бельгийцу.
— Я очень рад познакомиться с вами, господин Беран, и я благодарен вам, что вы сразу же пришли ко мне. Это не только не беспокоит меня, но доставляет мне большое удовольствие. Мы сядем вместе обедать и одновременно поболтаем.
Леон Беран сначала отказывался, но дал себя быстро уговорить.
Через две минуты молодые люди сидели за столом и дружески разговаривали.
— Не могу ли я чем-нибудь быть вам полезен, господин Беран? — любезно спросил Райнар.
— Благодарю за ваше милое предложение. Возможно, что вы действительно сможете мне кое в чем помочь. Хоть я и исследователь, но в настоящий момент я объезжаю эту страну лишь в качестве туриста, для своего удовольствия, и чтоб отдаться моей главной страсти — охоте.
— В таком случае, — сказал смеясь Райнар, — я могу предоставить вам всю крупную дичь, какую только вы захотите. Я, конечно, составлю вам компанию, так как и я ведь тоже «великий ловец перед Господом».
Завязался оживленный разговор.
Молодые люди рассказывали о своих охотничьих удачах, а от этого, как известно, захватывает дух у всякого истинного охотника.
Администратор, наблюдая своего гостя, почувствовал к нему живую симпатию, как к соотечественнику, внезапно появившемуся на фоне тихой и однообразной жизни.
Берану было двадцать восемь лет. Он был высок, хорошо сложен, строен и крепок. Его белокурая шевелюра обрамляла веселую физиономию с здоровым цветом лица. Открытый взгляд его голубых глаз, немного насмешливых, блистал живым огнем, в них отражался ум, отвага и вместе с тем какая-то нежность.
Легко было догадаться, что человек этот обладал хладнокровием и беззаветной смелостью. Просто, тоном дружеской откровенности, рассказал он о себе, о своем прошлом. Сирота с детства, богатый, свободный, он тосковал по озаренным солнцем странам, покинул Бельгию и объехал кругом света.
Особенно привлекали его жаркие страны.
Это действительно был исследователь, а не любитель, так как ему были знакомы и усталость, и опасности, и риск этой опасной профессии. Он проехал через Судан и там выдержал нападение грабителей пустыни. Он поднялся вверх по Замбези, сто раз рисковал погибнуть в страшных стремнинах, переплывая их в утлой лодке.
Конго он уже знал, но возвращался сюда из-за любви к опасной охоте на слонов и носорогов.
Райнар слушал его внимательно.
Он не сомневался, что перед ним натура горячая, увлекающаяся, упорная и способная на самый отчаянный поступок.
И вдруг он вспомнил ученых. Они также со своего рода героической бессознательностью оказались перед лицом неведомой опасности.
Райнар не мог не рассказать о них исследователю, и тот сейчас же живо заинтересовался.
— Каково, — воскликнул он, — эти иностранцы в свои годы, уже немолодые, рискнули предпринять подобное путешествие?
Администратор улыбнулся.
— Надо заметить, — ответил он, — что их вдохновляет любовь к науке; палеонтология — их конек. Вот что двинуло их в путь и вместе с тем затушевало для них все трудности экспедиции и возможные опасности. А в результате, сомнительные перспективы.
— Ну что ж, — проговорил Беран, — прекрасно, что ученые отважились на это… И вы говорите, дорогой господин Райнар, что не имеете от них никаких сведений около двух месяцев?
— Ровно девять недель.
— Черт возьми, — промолвил Беран, — это вызывает опасения.
— Я очень озабочен, — признался Райнар. — Я не знаю, что и думать. Во всяком случае, я хочу подать рапорт своему начальству, чтоб оно приняло меры к розыску ученых. Но не прежде, как все будет подготовлено.
Администратор махнул рукой:
— Пройдет немало недель до тех пор, а за это время ученые сложат свои кости рядом с животными давно минувших времен.
Молодой исследователь, казалось, разделял опасения Райнара. Резкая морщина обозначилась на его широком, чистом лбу.
Вдруг он спросил:
— Посмотрим; вы говорите, что на посту есть негр, который был к вам отправлен с последними известиями, какие вы получили?
— Да. Негр этот, Мадемба, прибыл сюда почти два месяца тому назад. Он ожидает прибытия нового курьера, которого все еще нет, чтоб ехать снова.
— Хорошо, — сказал Беран. — И этот негр прибыл на этот пост в лодке, приспособленный для плавания по болоту?
— Совершенно верно. Это судно устроено было для экспедиции.
— Прекрасно, в таком случае, — неожиданно воскликнул Беран.
Восклицание гостя было так радостно, что Райнар вздрогнул, не понимая, почему обстоятельство, скорее прискорбное, могло так развеселить гостя.
Но молодой исследователь, уже несколько возбужденно, объяснил:
— Господин Райнар, я вас прошу, не извещайте начальство о своих опасениях по поводу экспедиции. Или, если вы непременно должны подать рапорт, задержите его только на два дня, вот о чем я вас прошу…
Администратор в недоумении проговорил, запинаясь:
— Но… но я не вижу… почему?..
— Подождите, — проговорил Беран тем же возбужденным тоном.
— То, что вы мне говорите, уже задело мое любопытство в сильнейшей степени. Да, меня, как исследователя, влечет к себе это болото, через которое еще никто никогда не проходил. К тому же, это странное молчание ученых взывает к моим человеческим чувствам. Оно толкает меня идти на поиски этой несчастной экспедиции…
