Роман Светлов - Бали: шесть соток в раю
Совсем рядом виднелись огромные жаровни и груды выпотрошенных кокосовых орехов. На кокосовой скорлупе здесь готовили и рыбу, и морепродукты. Жирный чад от углей, на которые обильно капал рыбий и крабий жир, облаком стоял над автостоянкой. От пляжа его отгонял легкий бриз, дующий со стороны моря в Джимбаране почти до полуночи.
— Я заеду за вами через два часа, — сказал Спартак и вернулся к машине, оставив меня с менеджером «Милонги».
— Ваш столик около моря, — произнес тот на вполне приличном английском. — Вас уже ждут.
Ступив на песок, я снял свои парусиновые туфли и взял их в руку. Для человека, живущего на севере, это восхитительное ощущение. Сбрасывая все, что отделяет твои ноги от пляжа, и погружая пятки в теплый, матерински нежный песок, испытываешь чувство приподнятости и свободы. Приближался вечер, и песок достиг искомой температуры нирваны.
Я прошел мимо нескольких рядов столиков, уже почти заполненных посетителями. На них стояли свечи в стеклянных колпаках, уберегающих огонь от ветра. Кое-где мерцало пламя, но большинство еще не горели. Посетители грандиозного кинотеатра под открытым небом ожидали никогда не повторяющейся инсталляции под названием «Закат солнца в Джимбаране».
За столиком, стоящим в нескольких шагах от длинных языков океанических волн, сидели двое. Марту я узнал сразу. Она надела скромное — до середины колен — платье из красного шелка с закрытыми плечами и высоким воротником. Оно подчеркивало ее стройную фигуру, а красный цвет, любимый всеми женщинами Юго-Восточной Азии, был приглушенного, благородного оттенка.
Марту сопровождал молодой мужчина, которого прежде я не видел. На нем была темная рубашка и светлые брюки — дресс-код наоборот, так сказать. Поражал идеально круглый бритый череп незнакомца. Тот обернулся ко мне вместе с Мартой, и я еще более удивился, рассмотрев, что передо мной индонезиец. Брить головы на западный или среднеазиатский манер здесь не принято. Это могут позволить себе только артисты или служители индуистских храмов. Но выражение лица бритоголового было совсем не храмовым и не театральным. Передо мной находился молодой представитель местной бизнес-элиты: красивый (это меня немножко насторожило), неглупый, старающийся продемонстрировать окружающим повадки молодого хищника.
— Марат, — представился он, когда мы с его спутницей тепло поприветствовали друг друга.
Рукопожатие Марата было подчеркнуто крепким, а взгляд пронзительным и внимательным.
Я удивленно повернулся к Марте.
— Это мой брат, — уточнила она, как и во время прошлых наших встреч очаровательно картавя.
Теперь я смотрел на молодого человека куда более благосклонно. Действительно, в чертах их лиц можно уловить нечто общее. Миндалевидный, лишь слегка напоминающий индонезийский, разрез глаз. Небольшие носы с аккуратными крыльями, чувственно раздувающимися, когда они начинали говорить. Похоже, их семейство не одно поколение общалось с европейцами: лоск западной цивилизации был очень заметен. «Интересно, — подумал я, — поможет ли это переговорам?»
Подбежал официант, притащив тяжеленное блюдо со свежей рыбой и всевозможной живностью, отползавшей свое по океаническому дну. После некоторого раздумья я выбрал макрель и десяток «доместик мулей». Марта и Марат предпочли тигровых креветок. На столике появилась запотевшая бутылка белого вина ага. Марта указала на свечу, и официант ловко зажег ее, не снимая стеклянного колпака. Огонь должен был прогнать все темное и нечистое из наших мыслей и слов.
Главная достопримечательность пляжа в Джимбаране не океан. Хотя здесь нет высоких волн, а вход в воду удобен — не слишком пологий и не чересчур крутой, люди приходят в кафе ради закатов солнца. Там, где на песок набегали воды Индийского океана, прохаживались романтические парочки. Дамочки вскрикивали — когда Шива, шаловливый хозяин здешних волн, окатывал их до колен, а мужчины фотографировали своих спутниц на фоне водной глади, берега, ресторанов, а также пляжей «Four Seasons», перед которыми была видна стайка местных рыбачьих лодок.
Подступающий сезон дождей вносил в инсталляцию свои коррективы. На западе, со стороны Явы, клубились облака, в которые величественно погружалось солнце, окрашивая их в сиреневый и розовый цвета. По океану расползались причудливые тени, между которыми ярко сверкали солнечные зайчики.
— Сегодня будет пасмурный вечер, — сказал я.
— Зато можно увидеть, как самолеты заходят на посадку, — улыбнулась в ответ Марта.
Сервёр открыл бутылку, налил вино на донышко бокала Марата. Тот с видом знатока покрутил его в руке, понюхал, глотнул. Затем кивнул и улыбнулся мне. Бокалы наполнились, бутылка с остатками вина улеглась в ведерке со льдом, а пробка была торжественно возложена на специальное бронзовое блюдечко.
— За ваше возвращение на Бали! — произнесла Марта.
— На здоровье! — с усилием сказал Марат.
Насколько я понял, он знал совсем немного русских слов и выражений. В дальнейшем мы общались с ним либо по-английски, либо его сестра переводила сказанное.
Вино было выдержанным, напоминая по качеству и тону итальянские белые вина из Орвието. И явно отличалось в лучшую сторону от большинства из того, что я пил на Бали до настоящего момента. Видимо, Марта позаботилась, чтобы «Милонга» приготовилась по максимуму к моему прибытию на остров.
Марта была полностью права и относительно самолетов. Они выныривали из облаков и появлялись на фоне туч яркой, все более увеличивающейся точкой. Отсветы от работающих двигателей делали лайнеры похожими на инопланетные аппараты из старых фантастических фильмов. В какой-то момент они поворачивали в сторону Денпасара и шли над морем — совсем как мой борт пару часов назад, — демонстрируя посетителям кафе и ресторанов разнообразные фюзеляжи. При этом очередная мистическая особенность местных воздушных потоков приглушала рокот их двигателей, почти сливавшийся с равномерным плеском набегавших волн. А другая не позволяла облакам приближаться к Джимбарану.
Я смаковал вино и наслаждался отдыхом, теплом песка, видом постепенно темнеющего океана, симпатичными лицами моих сотрапезников. После нескольких вежливых вопросов о перелете Марта поинтересовалась:
— Вам нравится Сингапур?
— О да! — с воодушевлением ответил я. — Он пахнет апельсинами и цветущими миндальными деревьями! Поразительно, насколько Сингапур нашпигован современной техникой и при этом такой чистый… именно чистый.
— Если вспомнить, какие в Сингапуре законы против тех, кто мусорит…
