Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Океания
— Сейчас дела идут хорошо, и все у нас прекрасно. Весь вопрос состоит в том, чтобы голландские власти не торопили событий и дали время, хотя бы несколько лет, чтобы все окончательно успокоилось и все горячие головы остыли. Я думаю, все будет хорошо. Я очень рад, что туан, будучи другом голландцев, возымел намерение обосноваться в наших краях. Вам никто не станет чинить ни малейших препятствий, более того, все страстно желают, чтобы вы поселились здесь. А когда господин резидент спросил меня, могу ли я целиком и полностью поручиться за вашу жизнь, я без колебаний ответил «да». Уверяю вас, я ничем не рискую, ручаясь головой за вашу личную безопасность и за безопасность французов, которые прибудут вместе с вами. Нашей стране в данный момент очень нужно, чтобы вы обосновались здесь.
Записки нашего путешественника заканчиваются следующими словами:
«Я твердо убежден в том, что появление нашего поселения в Лохонге отвечает как интересам голландцев, так и интересам местного населения. Что же касается интересов нашей родины, то, без сомнения, для Франции будет весьма выгодно иметь подобные поселения на западном побережье Суматры, которое является одним из самых богатейших и плодороднейших уголков земли. К тому же установление торговых отношений с местным населением тоже отвечает интересам деловых кругов Франции. Я всю жизнь мечтал создать нечто такое, что не вредило бы никому, а напротив, шло бы всем на пользу, а в особенности моей родине и вообще — делу процветания всего человечества. Этот идеал, наверное, не так уж сложно воплотить в жизнь на практике, если найти применение своим силам на территории стран, которые пользуются дурной репутацией как места нездоровые и дикие, но зачастую на деле оказываются не более опасными для жизни и деятельности, чем страны Европы».
ГЛАВА 9
Миклухо-Маклай. — Луиджи д’Альбертис.
Новая Гвинея была по-настоящему изучена и исследована совсем недавно, можно сказать, в наше время. До 1850 года ни один путешественник не осмелился пересечь этот пользовавшийся очень дурной славой остров. Именно в 1850 году знаменитый натуралист Альфред Рёссель Уоллес[256] высадился на побережье Новой Гвинеи и прожил там довольно долгое время. Он исследовал заливы Камрау, Аргуни и Каймана, а завершил свои блестящие изыскания длительным пребыванием в Дорей, у подножия Арафакских гор. Уехал он с Новой Гвинеи, увозя с собой богатейшую естественнонаучную коллекцию, а также множество ценнейших этнографических и антропологических материалов.
Уроженец России, Николай Миклухо-Маклай[257] прошел по следам Уоллеса и добрался до залива Астролябии (Астролейб) в северной части Новой Гвинеи, где он собирался изучать естественную историю Земли. Сюда его доставил русский военный корабль «Витязь». Несмотря на известную всем жестокость папуасов, Миклухо-Маклай принял решение поселиться среди них и жить здесь в одиночестве.
Миклухо-Маклай высадился на берег между мысом Круазий и мысом Короля Вильгельма. Он долго обследовал совершенно пустынную местность, пока наконец не наткнулся на отряд дикарей, которые грозились убить его на месте, если он попробует приблизиться. Пройдя еще немного, Миклухо-Маклай оказался перед стоящими на сваях хижинами. Их обитатели были настроены мирно и даже как будто приглашали к себе в гости. Он решился и подошел к группе дикарей. Приняли его очень хорошо, по-дружески, и в конце концов он даже привел четверых туземцев на борт корвета «Витязь».
Оказавшись на палубе, бедняги стали дрожать всем телом. Немного успокоенные жестами своего нового друга, они спустились в кают-компанию и даже выпили предложенный чай, который, похоже, им понравился. Однако вместо того, чтобы сесть на скамьи, они взобрались на них и съежились в комочки, скрестив ноги и руки. Увидев свои отражения в зеркале, дикари несказанно удивились и испугались.
Еще немного освоившись на новом месте, благодаря оказанному им теплому приему, дикари до того осмелели, что на следующий день привели на берег своих соплеменников с вождем племени во главе. Они принесли подарки, положили их на песок, указали на них руками, а затем удалились. В качестве даров дикари принесли множество кокосовых орехов, плоды таро[258], одну дикую свинью, привязанную к бамбуковой палке за морду и задние ноги, и двух маленьких желтых собачек, которых они предварительно убили, размозжив им головы о сваи.
Моряки с «Витязя» забрали дары и положили на то же место корзинку, доверху наполненную гвоздями, веревками, бутылками и другими мелочами, которые, как они думали, могли оказаться полезными папуасам или просто им понравиться.
Явное благорасположение моряков ободрило островитян. С недоверием было покончено, и дикари расхрабрились до того, что прислали на корабль посла с подарками. Затем, соблазнившись чудесными вещицами, предложенными белыми, они принялись менять свое оружие, домашнюю утварь и высоко ценимые высушенные человеческие головы на пустые бутылки с яркими этикетками, какие-то коробочки, стальные перья, бисер, ножи и табак.
Пока «Витязь» стоял на якоре, корабельный плотник соорудил для Миклухо-Маклая из досок и бревен хижину на сваях. Чтобы дикари, которым все же не следовало доверять полностью, не могли подобраться к жилищу исследователя незамеченными, моряки окружили хижину изгородью из кольев и ветвей кустарника, а также расположили вокруг десять фугасов, тщательно замаскировав их. Снабдив отважного натуралиста большим запасом продовольствия, капитан корвета приказал сниматься с якоря, оставив на берегу Миклухо-Маклая и двух его слуг.
К сожалению, один слуга, полинезиец, умер в декабре 1871 года, а второй, голландец, страшно испугался, буквально пришел в ужас, осознав, что находится в почти полном одиночестве среди дикарей и должен рассчитывать лишь на их милость. Состояние его было близко к панике, и он категорически отказывался выходить из хижины.
Положение бесстрашного ученого бывало иногда критическим. Дикари не знали, что и думать об этом странном низкорослом белом, худеньком блондине, единственным оружием которого были только зонтик, карандаш и записная книжка. Они следовали за ним на почтительном расстоянии, частенько окружали и подвергали суровому испытанию, угрожающе размахивая своими кинжалами, копьями и дротиками. Но Миклухо-Маклай продемонстрировал такое хладнокровие, что туземцы, то ли опасаясь неведомой силы белого, то ли просто из благорасположения, так на него ни разу и не напали.
Миклухо-Маклай оставался на Новой Гвинее в течение полутора лет, но неожиданно тяжело заболел. Он спрятал свои записи в месте, о котором на всякий случай заранее договорился с офицерами «Витязя», а затем собрался храбро встретить смерть. Однако 19 декабря 1872 года в виду берега появился русский корвет «Изумруд». Моряки тотчас же приняли на борт больного и взяли курс на Батавию. Место же, где жил Миклухо-Маклай, стало называться Берегом Маклая.
