Тим Северин - Дорогами Чингисхана
В Средневековье в Средней Азии определенно свирепствовала чума. Археологи, копавшие у озера Иссык-Куль, к западу от Алтайских гор, нашли чумные захоронения начала XIV века. А в 1331 году вспышка болезни разразилась в Китае и повторилась в середине того же столетия. Историки считают, что этой болезнью была бубонная чума. Один исследователь, Макнил, предположил наличие связи между распространением Черной Смерти и экспансией Монгольской империи. Теперь я своими глазами увидел, что чума в Монголии сохранилась, что ей в культуре аратов отведено особое место. И я тоже готов сделать вывод, что свое смертоносное путешествие в Европу чума проделала больше по суше, чем по морю. Из Средней Азии в Европу заразу доставили, скорее всего, зараженные люди и их паразиты, а не крысы и мыши. Главный, неистребимый источник Черной Смерти — колонии среднеазиатских сурков. Вероятнее всего, наиболее смертоносную разновидность этой болезни привезли в Европу монгольские войска и купцы. Так меркнет легенда о Чингисхане — разрушителе цивилизации. Его войска сеяли ужас и разрушение в двух третях известного тогда мира, но ничто не сравнится с тем кошмарным наследием, от которого они сами же страдали. Несомненно, Черную Смерть в Европу принесли монголы и их союзники.
Глава 15. Шаманка
Безрезультатно встретившись с Шестой бригадой у китайской границы, я не оставил попыток найти настоящего шамана. Хотя я считал, что шаманизм в его изначальном виде давно канул в историю, вера в духов, населяющих землю, небо, горы, ручьи, леса и ветра, и общение с ними были широко распространены в Монголии до прихода к власти коммунистов. Я уделял внимание даже самым неправдоподобным слухам. Мне казалось, что если шаманы все-таки существуют, они должны быть последними реликтами мира, каким тот был во времена Чингисхана.
Шаманизм лежал в основе монгольской экспансии. Монголы утверждали, что Тенгри — верховное небесное божество — повелел Чингисхану покорить мир. По этой причине Чингисхана самого считали шаманом. К примеру, когда он узнал об уничтожении своего каравана в Отраре, то на три дня ушел в горы — типично шаманский прием для общения с духами. Будучи священниками, Карпини и Рубрук писали о множестве шаманов (правовещателей, как они их называли, хотя описывали как спиритистов и заклинателей), собравшихся при дворе и почитавших изображения предков повелителя. В частности, Рубрук описал, как работает шаман на стойбище:
Эти прорицатели находятся всегда пред двором самого Мангу и других богачей. Ибо у бедных их нет, за исключением принадлежащих к роду Чингиса. И, когда они должны ехать, эти прорицатели предшествуют им, как облачный столб сынам Израиля, и они выбирают место, где разбить лагерь, и затем первые снимают свои дома, а за ними весь двор. И затем, если наступает праздничный день или первое число месяца, они извлекают вышеупомянутые изображения и ставят их в порядке вокруг в своем доме. Затем приходят сами Моалы и вступают в тот дом, кланяются этим изображениям и чтут их. И в этот дом нельзя входить ни одному чужестранцу. Один раз я хотел войти, но меня очень жестоко выбранили.
Благодаря своему любопытству, Рубрук оказался единственным европейцем, сколько-нибудь детально описавшим действия древних монгольских шаманов, и от его рассказов остается впечатление смеси оккультизма с шарлатанством. Главный шаман исполнял к тому же роль придворного астролога и предсказывал солнечные и лунные затмения. Во время самого затмения все население пряталось в гырах и с помощью барабанов и различных инструментов производило ужасный грохот, предположительно отпугивая злых духов. Когда затмение заканчивалось, все вылезали наружу и устраивали грандиозный праздник. Когда кто-нибудь умирал, шаманы проводили церемонии очищения, пронося имущество умершего между двух огней, чтобы очистить его от зла. Они председательствовали на больших празднествах, особенно на великом празднике Молока Первой Кобылицы, который по сей день отмечают 9 мая. В этот день со всех табунов собирают белых кобыл, благословляют их и получают первый в сезоне айрак, который разбрызгивают в воздухе. Рубрук верил, что шаманы могут воздействовать на погоду, а если кто-нибудь заболевал, с ними советовались как с целителями. Рубрук описывал один случай, который выглядит откровенным шарлатанством. Знатную монголку донимала стреляющая боль в разных частях тела. Вызвали прорицателей и
они, сидя издалека, приказывали одной из девушек положить руку на место боли и сорвать то, что она найдет. Тогда та вставала, делала так и находила у себя в руке кусок войлока или какую-нибудь другую вещь. Затем они приказывали положить это на землю; когда девушка полагала вещь, то та начинала ползти, словно какое-нибудь живое существо. Затем вещь клали в воду, и она будто бы превращалась в пиявку.
Рубрук также утверждал, что шаманы напрямую общаются с демонами. Он слышал рассказ о том, как «некоторые из прорицателей также призывают демонов и созывают тех, кто хочет иметь ответы от демонов, ночью к своему дому, полагая по середине дома вареное мясо; и тот хам, который призывает, начинает произносить свои заклинания и, держа барабан, ударяет им с силой о землю. Наконец он начинает бесноваться, и его начинают вязать. Тогда демон является во мраке, и хам дает ему есть мяса, а тот дает ответы». Сам Рубрук этой сцены не наблюдал, потому что если на встречу с демоном придет христианин, демон усядется на крыше жилища и примется кричать, что не может войти.
Хотя мы и держались от урианхаев на благоразумном расстоянии, опасаясь заразиться чумой, я надеялся, что в таком захолустье шаманизм мог сохраниться. Шаманы-правовещатели активно подвизались в начале XX столетия при дворе Пу И, последнего императора Китая. В Улан-Баторе я прослышал об одной женщине-шаманке, которая живет где-то на Алтае, в провинции Баян-Улгий. Она заслужила славу провидицы. Много лет назад (около двадцати) к ней приезжал известный монгольский поэт. Позже он написал о ее могуществе. Считается, что ей известны древние обряды, что она умеет предсказывать будущее и может лечить болезни. Но жива ли она еще и где ее искать, не мог сказать никто. Оставалась последняя надежда — расспросить местных жителей.
Первая ниточка, которая протянулась из города Улгий, ни к чему не привела. Это там мне говорили о Шестой бригаде, в которой якобы есть шаманы. Пусть эта информация и не подтвердилась, зато наша дорога пролегла через Ценгел — маленький поселок у подножия гор, где царила обстановка фронтира Дикого Запада. В поселке мы увидели, конечно, не трапперов в оленьих шкурах, а седых казахов в отороченных мехом шапках розового атласа и длиннополых кафтанах, гулявших по «Мэйн-стрит» и ведущих в поводу своих пони, навьюченных перед походом в горы мешками с мукой и провизией. Здесь Док снова принялся расспрашивать о знаменитой шаманке, и первый же ответ его обескуражил. Да, была в этой местности шаманка, но очень старая, и давным-давно не то умерла, не то ушла в горы искать уединенного места, чтобы окончить свои дни. В любом случае нам ее не найти.
