Юрий Рост - Эверест-82
Стадион ухожен, хотя трава на поле и жутковата. Ареной пользуются во время больших праздников. Большую часть времени она пустует. Впрочем, легкоатлеты тренировались. Человек пять бегали отрезки по первой дорожке. Это мы увидели, когда перелезли через ворота. Привратник долго и вяло ругался и размахивал руками. Оказалось, что он был расстроен нашим переходом через барьер и удивлялся отсутствию сообразительности: зачем лезть, когда можно постучать и вам откроют? В дальнейшем во время утренней зарядки вход на стадион был открыт каждое утро. Однажды на дорожку выбежало человек сто полицейских. Они пробежали кружок, а потом, опустившись на колени, долго дубинками выбивали пыль из газона футбольного поля. По-видимому, готовились к борьбе с беспорядками. За две недели пребывания в городе я не видел ничего, что нарушило бы размеренный ход жизни в Катманду, кроме разве свадеб, которые шумно и весело, под звуки визгливых оркестров, движутся по улицам днем при свете солнца, а ночью освещаемые ярко-зеленым светом диковинных керосиновых ламп. Да и самих полицейских я видел на двух или трех перекрестках, где они без особого труда создавали автомобильные пробки, участники которых беззлобно и терпеливо ожидали, когда страж порядка разберется, кого пропустить в первую очередь.
Машины в Катманду появились недавно (теперь их чуть ли не двадцать тысяч), а светофоры и вовсе только что. Первое время толпы собирались на перекрестках посмотреть на диво — как автомобили, стоит полицейскому зажечь красный свет, тормозили и начинали двигаться с включением зеленого. Регулировщик чувствовал себя артистом и успешно развлекал зрителей. Увидев издалека на пустой улице машину, он подпускал ее поближе и вдруг включал красный сигнал. Машина, визжа тормозами, шла юзом, зрители восхищенно качали головами, а полисмен победно смотрел по сторонам. Потом зеленый — машина двигалась, а герой разве что не делал цирковой комплимент. Теперь к светофорам привыкли. Регулировщики, надев перчатки, разводят автомобильные струйки руками. Кроме них на порядок уличного движения существенно влияют коровы. Осознав свою священную безнаказанность (за наезд на корову в Непале полагается тюремное заключение пятнадцать лет, а для иностранцев — высылка из страны), они лежат на мостовых, где им удобно, заставляя водителей осторожно лавировать. Коровы эти вовсе не бесхозны, они честно дают молоко своим хозяевам, но для окружающих они предмет уважения. Доброжелательные непальцы помнят, что одна корова оказала какому-то из богов добрую услугу в прошлом, и обеспечивают покой и безопасность всем ее родственникам.
На зарядке самые истовые-Анатолий Георгиевич Овчинников, Слава Онищенко, Володя Балы бердин и Володя Воскобойников — пробегали в хорошем темпе километров пять-восемь, остальные- меньше и ленивее, но тоже много и быстро, потом сидели на траве, разговаривали и не спеша, пешком возвращались в «Блю стар».
С первого дня возвращения с Эвереста в Катманду альпинистам предложили насыщенную программу, которая началась, что вполне закономерно, со встречи с работниками посольства. Зал нового посольства был полон. Вся советская колония во главе с послом А. X. Визировым пришла как на премьеру. Да по существу это и была премьера-первое публичное выступление, отчет, произнесенный вслух. Вся команда вышла на сцену в синих пиджаках с гербами и тут же была одарена цветами. Вечер рассчитывали уложить в два часа, а продолжался он часов пять. Выступавших Тамма, Балыбердина, Бершова, Валиева, Хомутова прерывали аплодисментами через слово. Выступление доктора сняло драматизм и напряжение, и зрители и участники радовались иронической интерпретации событий. Овчинников выступал в конце вечера, когда уже все устали, но говорил сорок пять минут, и все слушали и внимали.
— У профессора единица времени- академический час, — прокомментировал выступление старшего тренера Орловский. — Если бы он не уложился, нам пришлось бы его слушать еще столько же — пару.
Потом были пресс-конференции для непальских и иностранных, в том числе и советских, журналистов. На все вопросы, какими бы каверзными они ни были, наши альпинисты отвечали спокойно, потому что говорили то, что реально происходило на Горе, разве что без подробностей. Заминку вызвал лишь вопрос относительно флагов, которые, судя по заметке, опубликованной в одной из наших газет, «весело трепетали на флагштоке на вершине Эвереста» во время пребывания первой двойки наверху, хотя были они, как мы помним, в рюкзаке Мыслов-ского, лежащем и поныне на склоне Эвереста… Но и с этим вопросом разобрались.
Потом было собрание, которое дипломаты выделили особо. Премьер-министр принял посла, Тамма и Балыбердина, чего не бывало ранее ни с одной экспедицией. Володя произнес речь, которая была оценена своими (это ведь в конечном счете главное) очень высоко.
Король Бирендра передал поздравление с успехом. Успех был. Тут король совершенно прав.
Прием в посольстве в честь восходителей был многолюден. Советские и иностранные дипломаты и высокие правительственные чиновники смешались с альпинистами, с вернувшимися из трекинга туристами-болельщиками и долго не хотели расходиться…
Ребята были счастливы, они даже не предполагали, сколько радости они принесли своим, сколь популярны стали среди чужих и как много сделали для популярности нашей- страны в Непале…
Тамм попросил не расходиться, сообщив, что в Катманду находится Рейнгольд Месснер, в одиночку и без кислорода взошедший на Эверест и побывавший к тому времени еще на шести восьмитысячни
82 ках, и что он хотел бы встретиться с нашими альпинистами.
Месснер оказался бородатым молодым человеком, несколько беспокойным для такого выдающегося спортсмена. Он знал, что советский альпинизм исповедует коллективные действия на Горе, и это правильно, но он чувствовал в себе силы ходить один и ходил, хотя всякий раз ему было страшно.
Месснера интересовали подробности подготовки и отбора альпинистов. Он записывал все пояснения на магнитофон с целью опубликовать интервью…
Тамм спросил Месснера, какой из маршрутов он считает сейчас наиболее интересным. Месснер сказал; что Южную стену Лхоцзе не прошел еще никто. Югославы начали, но не смогли добраться до вершины. Там очень интересный маршрут… Быть может, один из самых сложных, которые существуют в Гималаях, — там перед вершиной почти вертикальная стена. Было бы замечательно, если бы советские альпинисты прошли ее.
Каким должен быть, по-вашему, возраст вос ходителя на Эверест?
Я думаю, тридцать пять лет в среднем.
Это как раз средний возраст нашей коман ды, — сказал Тамм, и все засмеялись совпадению…
