Вольфганг Шрадер - На мопедах по Африке
Свершилось!
Сьерра-Леоне — двадцать пятая страна в маршруте нашего путешествия. Ни дороги, ни население не отличают ее от соседних стран. Снова едем тропическим лесом. Через множество ручейков перекинуты настилы из деревянных бревен, которые при переезде неприятно громыхают. В качестве строительного материала используются ближайшие деревья, и иной раз случается, что мы едем по мостику из благородного красного дерева.
Улицы в деревнях все еще празднично украшены. Перед каждым домом развевается сине-бело-зеленый флаг. Повсюду веселые, смеющиеся люди. Мы опоздали всего на несколько часов, чтобы застать в столице провинции Кенема танец масок в честь дня освобождения.
Неделю назад, 27 апреля 1961 года, Сьерра-Леоне провозглашена независимой республикой. В полночь, во время торжественной церемонии, на здании парламента в столице Фритауне был спущен «Юнион Джек», британский флаг, и поднят новый флаг Сьерра-Леоне. Так родилось двадцать восьмое африканское государство.
В 1787 году английское общество квакеров [55] основало Фритаун, где была организована колония для возвращающихся из Нового Света негров, бывших рабов. Через 19 лет эта прибрежная страна была объявлена английской колонией, а в 1896 году она получила статут протектората. С ростом экономической эксплуатации здесь усилилось национально-освободительное движение, и в 1952 году был образован Законодательный совет. Во время перевыборов 1957 года победила буржуазная Народная партия Сьерра-Леоне во главе с ее лидером М. Маргаи. Она составила большинство в палате представителей. Новый премьер-министр получил образование в Англии и сохранил при себе английских советников и секретарей. Одним из первых мероприятий нового правительства был запрет оппозиционных организаций и арест их руководителей.
Промыватели алмазов
Богатства Сьерра-Леоне составляют железная руда, кофе, какао и прежде всего алмазы. До 1955 года концессией на эксплуатацию месторождений алмазов владело исключительно англо-американское общество. Позже, в результате забастовок и волнений, правительство было вынуждено выдать лицензии на разведку залежей отечественным фирмам.
В 16 милях от местечка Бо мы встречаем промывателей алмазов. Их инструменты так же примитивны, как и методы работы. Вблизи старого русла реки, в том месте, где опытный искатель предполагает выход алмазов, снимают верхний слой почвы. На глубине четырех-пяти метров наталкиваются на так называемый голубой грунт. Эта похожая на глину, тяжелая земля на воздухе быстро принимает голубоватую окраску. Двое или трое мужчин стоят сгрудившись в яме и сильными взмахами лопат выбрасывают землю наверх. В бадьях и корзинах ее относят к реке. Несколько блестящих от пота мускулистых африканцев заходят по пояс в воду и перемешивают эту массу в больших ситах. От вымытой глины вода становится мутной на целый километр. Через четверть часа в отверстиях сита остается несколько горстей кварца. Их заботливо просматривают и наконец выбрасывают в отвал — пустая порода. Тяжела, изнурительна работа под тропическим солнцем, и очень незначительна добыча. Редко-редко когда в ячейках сита оказывается алмаз. Никто из частных старателей еще не разбогател своим трудом. Во всех случаях прибыль получает южноафриканский концерн Оппенгеймера, которому по законам Сьерра-Леоне принадлежит право закупки алмазов [56].
Мы спрашиваем одного из рабочих, какую сумму заплатят ему за небольшой камень, который он держит кончиками пальцев. Он пожимает плечами и снова прячет найденный алмаз.
— Обществу мы продаем только часть алмазов. Есть другие пути… — Он загадочно улыбается и тут же меняет тему разговора.
Мы знаем, что, несмотря на все меры предосторожности и угрозу наказания, 30 процентов добытых алмазов перевозят через границу контрабандным путем в Республику Либерия.
Алмазы Сьерра-Леоне пользуются наибольшим спросом на мировом рынке. Благодаря крупным размерам им можно придать любую форму и использовать для украшений. В 1955 году здесь был найден алмаз в 770 каратов — третий по величине в мире.
В 160 километрах от столицы Фритаун мы снова выезжаем на асфальтированную дорогу, и у нас вырывается вздох облегчения. Спасение приходит как раз вовремя. Вилку и руль мопеда Вольфганга уже нельзя назвать единым целым. За время поездки по ребристым, как гофрированное железо, дорогам Нигерии, где мы целыми днями двигались со скоростью пешехода, у обоих мопедов сломались вилки передних колес. Но трубку вилки у Рюдигера удалось с успехом закрепить приваренным куском проволоки, тогда как переднее колесо в машине Вольфганга полностью вышло из подчинения своему водителю. Проявляя чудеса ловкости, ему еще удавалось осторожно балансировать и таким способом управлять машиной, но при малейшей излишне резкой остановке переднее колесо мопеда каждый раз падало в кювет, после чего его с трудом приходилось водружать на место.
Напрасно мы ищем ремонтную мастерскую со сварочным аппаратом. Остается одно: положиться на судьбу и ехать еще 500 километров, рискуя сломать себе шею. В столице Гвинеи Конакри нас ждет хорошо оборудованная мастерская фирмы «Симсон» со всеми необходимыми запасными частями. Понятно поэтому, что мы радуемся каждому пройденному километру и становимся нетерпеливыми и раздражительными, когда возникают споры с пограничными властями.
И все же временами нам приходится нарушать свой график.
— Дай мне, пожалуйста, аптечку, у меня сильный озноб.
До сих пор с нашим здоровьем все было в порядке. Кроме нескольких расстройств желудка, мы еще ничем не болели. И что самое главное: нас миновала малярия. На всякий случай мы с железной последовательностью дважды в неделю принимали таблетки.
Изрядно осунувшийся Вольфганг сходит с мопеда и закутывается в спальный мешок. Лучше нам остаться здесь, в этом небольшом сарайчике, и переждать дождь.
Проходят часы, а дождь все еще монотонно барабанит по крыше.
— Есть у нас какая-нибудь еда?
Рюдигер с сожалением качает головой. Последняя банка консервов опустошена еще в обед, а бананы в этой местности пока не поспели. И хотя сушеные кукурузные початки выглядят весьма соблазнительно, они пока что тоже несъедобны.
— Едем дальше. Может быть, доберемся до деревни.
Дождь кончился, но солнце уже садится. Через несколько часов Вольфганга вновь начинает лихорадить, и мы выбираем для ночлега опустевший сарай. Заставляем дверь мопедами, стелим на полу спальные мешки, и вскоре ночную тишину нарушает только немелодичный стук зубов Вольфганга. Ночи здесь не очень приятны даже для здорового человека, а насквозь промокшая одежда греет довольно-таки слабо.
