Александр Берман - Среди стихий
- Вчера, - он встал и расхаживает перед первым рядом, - произошла тяжелая травма. При спуске в Северный цирк, превысив скорость, группа инструктора Фролова... Боря Фролов, бородатый, длинный, подтянутый, подъезжает там вчера ко мне и говорит: "Я своих ради предпоследнего дня поведу сейчас на Север или Южными полями". И им: "Ребятки, я хочу вам сделать подарок: куда пожелаете - на Юг или на Север?"
- Север! - в восторге кричат его асы. А мои середняки от зависти хлопают глазами.
- Пошли! - говорит Боря и, толкнувшись палочками, исчезает. Они друг за другом стартуют в цирк, и через несколько секунд нам видно, как, вздымая пылью иней, намерзший за ночь на вчерашнем месте, оледеневшем к вечеру после дневного солнечного разгула, мчатся они далеко вниз.
- Кто разрешил ему спуск в "Цирк"? - при тишине уже вторично спрашивает полковник. Голос из рядов:
- Запрета не было, не закрыта была трасса.
- Была превышена скорость, - продолжает полковник.
- Где предел? - негромко комментирует у меня за спиной Танечка. Спидометр на заду, что ли?
- В результате - падение. Туристка Тамара Тимофеева упала на спину, широко разведенные в полете лыжи в момент приземления воткнулись пятками в снег. Автоматы креплений не сработали. Перелом обеих ног.
Голос из рядов:
- "Маркера" не могли сработать при таком падении.
- Не уверен, - с нажимом говорит полковник, - были проверены "маркера" в этот день?!
Боря Фролов сидит справа от меня, в том же ряду, он молчит.
...Я уже последние наставления давал своим, и стояли мы, выстроившись, над перегибом, когда увидел Борю. Он показался из-за склона в кресле подъемника. "Неужели так быстро объехали полный круг?" - подумал я. Но Боря поднимался один, и наверняка только от кафе; значит, траверсировал склоны и вышел к промежуточным станциям. Да, поднимался он один и сделал мне знак подождать. Через несколько минут он доехал до верха, обогнул поворотный круг, соскользнул к нам на лыжах и сказал:
- Саня, дай твою куртку.
- На, - я стал снимать длинную пуховую куртку, как пальто она у меня (простужен был, оделся потеплее).
- Возьми мой анорак, - сказал Боря. Я взял его ярко-синий красивый анорак, а он, оставшись в рубашке и держа мою куртку под мышкой, стал быстро подниматься обратно, по направлению к станции.
- У нас Тамара сломалась, ты уже знаешь?! - крикнул он.
Но откуда мне было знать.
Тогда мы тоже за ним стали подниматься. Когда подошли к краю цирка, увидели в просторной, круто наклоненной над скалами снежной чаше черное пятнышко. Боря уже туда подъезжал. Несколько лыжников стояли вокруг. В это время у нас за спиной остановилась канатка. С кресла снимали акью дюралевую снежную лодку с четырьмя длинными ручками. Спасатели Джамал и Сафар взялись за рукоятки, с профессиональной лихостью помчались набирая скорость. Они завершили спуск широкой дугой и там, внизу, четко остановились.
- Винтообразные переломы больших и малых берцовых костей на обеих ногах, - говорит полковник. - Пострадавшая помещена в тырныаузскую больницу на скелетное вытяжение. Как была организована транспортировка? Сколько времени лежала на снегу? - спрашивает полковник. - Через какое время подъехали спасатели?
- Через двадцать пять минут... пока оповестили; пострадавшую укутали. Врачи говорят - простуды нет, - дает ответ старший инструктор.
- Рапорт пострадавшая смогла написать?
- У нее к инструктору претензий пет.
- Рапорт от нее получить, когда сможет писать. Организовать регулярное посещение, и после отъезда ее группы тоже. Ездить на рейсовых автобусах. Заранее узнать день загипсовки и выписки, чтобы заблаговременно заказать машину в Минводы, авиабилет, выделить сопровождающих. Зачитайте приказ.
Подполковник, заместитель начальника турбазы, читает приказ:
"Приказ по турбазе от такого-то марта такого-то года... (краткое изложение обстоятельства и причины)... Рассмотрев обстоятельства происшествия, приказываю: инструктора группы Фролова Б. М. отстранить от занятий с группой, уволить с занимаемой должности, возбудить ходатайство о лишении Фролова Б. М. инструкторских прав".
Только вышел с планерки - стою с Наташей в холле - Муса зовет.
- У твоей группы по графику сегодня день отдыха. (Заметил!) Так вот, возьмешь группу Бориса и откатаешься с ними день. (Вот тебе и на!) И смотри - у них последний день. Ты знаешь, что такое последний день на Чегете?! Ты у Фролова был стажером, он тебя учил - тебе и брать его группу. Все понял?
- Все. Кроме одного.
- Что еще?
- Ребята мои... в ботинках уже...
- День отдыха, ничего не знаю.
- Нет, так уже нельзя. Я не погоню их чистыми дураками разуваться.
- Иди к полковнику. Пусть распорядится нарушить график. Только после вчерашнего он тебе "распорядится".
Я пошел через холл к лестнице и крикнул Мусе, что мои ребята не будут сегодня кататься только в том единственном случае, если меня сейчас же уволят. А если уволят завтра, то сегодня они будут кататься.
Тогда он передумал.
- Подожди. Найди Олега. Скажи, что я велел. Олега я поймал в последний момент, когда он выходил из ворот турбазы на шоссе, направляясь к "Итколу".
- Олег, послушай, Олег, откатайся сегодня с моими.
- Да я иду... понимаешь, сегодня человек уезжает.
- Муса послал меня с фроловской группой, а мои меня уговорили, у них сегодня день отдыха, но я уже обещал. Они уже в ботинках!
Он сразу все понял.
- Так сразу бы меня с фроловскими.
- Да Муса не знал, полковник пока не издаст приказ, никаких действий.
- Ты у Фролова стажером был... - вспоминает он мою инструкторскую биографию.
- Ну да.
- Эх! Не первая, не последняя! Надо тебя выручать. Карандаш есть?
- Есть.
- Давай. И притормози того человека, может, он мимо "Иткола" пойдет.
На терскольских дорогах работает "почта прохожих". И поехала записка в один из номеров гостиницы "Иткол".
- Жаль, - говорит Олег, - хорошая девушка, хотел проводить.
Я побежал переодеваться. По дороге крикнул Шамилю, что с моими Зорин, а с фроловскими я, чтобы выдал лыжи им без меня, а я догоню. Пусть едут к подъемнику.
Дорога бежит. Бежит дорога. Бросается под лыжи. И из-под лыж. Прохожие шарахаются по сторонам. И лыжники сторонятся, прижимаются к снежному бордюру. Я разогнался по льду, намерзшему за ночь. Канты как бритвы наточил, недоспал. Сосны бегут подпрыгивая: я вверх, а они вниз, я вниз, а они вверх. Дорога по лесу насквозь проскользнула, прошлась по ослепительной поляне Северного выката. Снег свежий, и в полумраке полосатого леса за каждым деревом солнце.
Вылетаю. Станция. Очередь с полкилометра. Сосо на контроле - все в порядке. Фроловские в очереди. Близко. Сейчас поедут. Сосо сделал знак: "Проходи!" Помещаюсь в кресле с девушкой, которая без пары. Сосо на ходу сует мне в руку зажженную сигарету, знает, на гору сигарет не беру (продышаться), а в подъемнике покурить так приятно. Девушка, оказывается, курит. А я вот и предложить не могу, только разве эту, одну на двоих. Смущается. Да чего уж, ведь не на земле. Земля осталась внизу, поворачивается, раздвигается и наклоняется. Сосны опять, все те же сосны, всюду. По ветвям узнаю знакомые. Перемешали грусть с радостью большие растения.
