Джейн Крайл - За подводными сокровищами
Барни написал целую поэму, посвященную путешествию. Она была сочинена для детей в ознаменование нашего благополучного возвращения, и в ней получили бессмертие блюда которые нам подавались.
На обед в день нашего прибытия
Нам подавался рис с внутренностями крабов,
А к ним еще добавлялись черный горошек и лепешка
И чуть-чуть масла.
На обед второго дня
Нас кормили черным горошком с рисом;
К тому же нас угощали внутренностями крабов с маслом,
А еще и вкусной лепешкой.
На третий день на обед
Нам подавали черный горошек со свиным салом.
Еще был рис и внутренности крабов с маслом.
Все поедалось с аппетитом.
На четвертый день обед был особенно вкусным.
Вкуснее, можно сказать, мы не едали.
К нему нам подавали внутренности крабов с маслом
И черный горошек со свиным салом.
А в пятый день мы ели черный горошек.
К обеду был рис
И внутренности крабов не забыли.
Обед вызвал у нас восторг.
Вторая ночь, проведенная нами на острове Андрос, стала известна под названием «Ночи, в которую папка поднял революционное восстание». В этот вечер мы ужинали, тесно усевшись вокруг стола, освещенного лампой. Наша трапеза состояла из вареных крабов, кукурузной сечки и тушеной черепахи. В это время в окружающей темноте до нас донесся барабанный бой. Грохот барабанов нарастал постепенно, по мере приближения барабанщиков к двери нашего дома. Два мальчика ритмично выбивали дробь. Между ними стоял пятилетний мальчонка с широко раскрытыми глазами. Он был одет в коротенькие трусики и рубашонку, которая обтягивала его миниатюрную фигурку.
— Это маленький Джо, — сказали мальчики, — он хотел бы для вас поплясать. — Эта простая рекомендация очень быстро сблизила нас. Маленький Джо со своей собачкой Шегги как бы стал членом нашей семьи. Он с нами жил, пил и ел до самого дня отъезда.
Мальчики снова забили в барабаны. Маленький Джо очаровательно улыбался. Он был внебрачным ребенком, любимцем всего острова. Танцевал он, как другие дышат. При этом он покачивался, глаза его блестели, коричневые пальчики выбивали на песке чечетку. Он приседал, кружился и буквально всем своим существом излучал радость.
— А я знаю, что это такое, — сказал наш Джордж, уже приобщившийся к культуре. — Это гавайский танец. Я его видел по телевизору!
В темноте вырисовывались человеческие фигуры, несшие сухие пальмовые ветки, которые они складывали в кучу. Кто-то бросил в них спичку. Сухие ветки затрещали, вспыхнуло пламя. Пальмовые джунгли, озаряемые ярким пламенем, рельефно выделялись на фоне темноты. Быстро собралась толпа. К барабанному бою присоединились диссонирующие звуки рожков, свистков, коровьих колокольчиков и пустых консервных банок. В огонь подбросили веток. На площадку, озаренную светом костра, вышли другие танцоры, которые хлопали в ладоши и покачивались в такт возбуждающему кровь ритму. Вдруг танцоры расступились и между ними оказался шестифутовый атлет с блестящими глазами и зубами. Мы с ним познакомились еще днем. Это был эпилептик, кроткий и послушный, как ребенок. Его сильное тело двигалось в ритме танца. Толпа затянула заунывную песнь. Юноша с пронзительным криком прыгнул сквозь пламя, подняв восходящий поток искры. Несколько раз подряд он повторил свой неистовый огненный танец, пока наконец, опаленный и выдохшийся, он не упал к ногам барабанщиков. Это было его последнее представление. В день нашего отъезда он во время эпилептического припадка упал со скалы и утонул.
Постепенно пламя костра угасало, музыка стихала вместе с монотонной дробью барабанов. Толпа растаяла. Из чувства благодарности Барни дал мальчикам барабанщикам три доллара, чтобы они купили конфет и угостили всех детей. Но тут возник неразрешимый вопрос — кого же считать детьми. Барни и представить себе не мог, какую смуту он вызвал своим поступком. Глухой ропот пронесся в толпе. Возникли шумные споры. Желая поправить дело, Барни встал на крыльцо и произнес речь благодарности за замечательное гостеприимство жителей Стэниэд Крик. Он закончил свою речь вручением капитану Джо десяти долларов, которые должны были пойти на нужды поселка. На миг наступило молчание. Затем разразилась невероятная буря. Три доллара послужили поводом для споров, а десять долларов вызвали бунт. Под словом «нужды» каждый понимал только свои нужды. Капитан Джо никому не уступал денег.
— Мы истратим их, как велел доктор, — сказал он, обращаясь к разъяренной толпе. — Доктор же сказал, чтобы их истратить на добрые дела.
Матери просили за своих детей, которые наигрывали на дудках; взрослые же мужчины неистово потрясали коровьими колокольчиками перед нашими носами. Прибыл констебль при всех регалиях, во всем блеске своей синей формы, украшенной красными и золотыми галунами. Толпа успокоилась лишь после того, как представитель Закона, капитан Джо и мы совместно пришли к решению, что деньги следует передать нуждающейся старушке, о которой пеклось все население. Все были удовлетворены: Закон произнес последнее слово.
Юношеский музей озера Эри поручил Сюзи и Джорджу собирать экспонаты: этот музей является единственным в своем роде заведением в Кливленде. Обязанности хранителей, директоров и художников в нем исполняют дети. Молодым исследователям музей выдал специальный флаг, не хуже флага Национального географического общества. Каждое утро при усиливающемся ветре мы поднимали этот флаг на судне и выходили к Красному рифу. Пока старшие дети охотились с копьями за крупной рыбой, а Барни и я были заняты фотосъемкой, Джордж и Сюзи собирали раковины, ловили губки и других представителей фауны, обитавших в ярких коралловых садах этого рифа. Вечером по возвращении на берег младшие дети бережно раскладывали свои сокровища для сушки. К концу недели у них набралась крепко пахнувшая коллекция морских червей, скорпионов, огурцов, звезд, гниющих моллюсков, вяленой рыбы. Совершенно неожиданно произошел трагический инцидент. Однажды ночью худая, костлявая свинья, жившая на заднем дворе, вырвалась из своего загона и сожрала всю коллекцию. Наука потерпела урон, который можно было сравнить только с пожаром Александрийской библиотеки. Но от этого энтузиазм младших детей только лишь усилился. Они уже прослышали, что есть куда более интересные вещи, чем морские раковины.
В Стэниэд Крик мы подружились с женщиной, которой перевалило за сто лет. Она жила с дочкой, веселым дитятком в возрасте 87 лет. Когда мы представили старушке наших детей, ее что-то озадачило.
