Станислава Рамешова - Страна золотых пагод
Рисовые поля остались позади, лишь хижины мелькали вдоль дороги. Время от времени мы видели ровные ряды опрятных деревянных домиков на высоких сваях за проволочными заборами. Все они были похожи как две капли воды: лестницы к верандам, дорожки, посыпанные песком, аккуратные дворы, заботливо возделанные приусадебные участки. Это так называемые «стратегические деревни». В городе стояла воинская часть, и в этих благоустроенных домиках жили семьи военнослужащих.
К долине Иравади сбегает множество речушек. Они судоходны только в сезон дождей, а потом мелеют, высыхают до самого дна. Нелепо выглядят мосты над сухими песчаными руслами.
Мы подъехали к очередному такому мосту и остановились в нерешительности. На мосту толпились люди.
— Тюнтин, это что? Ремонт?
— Да, мятежники «поработали», — хмуро ответил он.
Газетные сообщения, казавшиеся такими нереальными в Рангуне, сразу обрели реальный смысл.
Наш «голден» начал осторожно съезжать по крутому склону к обмелевшему руслу. Две колеи проложены в пыли: одна вниз, другая вверх.
Путешествовать в апреле трудно. Выехали в четыре утра, а около одиннадцати были уже совершенно измотаны жарой. В автомобиле, как в духовке, нечем дышать, крыша раскалилась. Хотелось пить… Но сколько ни пей, жажда не проходит.
Пейзаж постепенно менялся. Стали протяженнее заросли невысоких арековых пальм и бамбука, появились холмы, поросшие кустарником. Рисовые поля взобрались на склоны гор, а вскоре совсем исчезли. Потянулись плантации перца чиле — зеленые кустики, высаженные зигзагами.
Вдали засинел хребет Пегу. Теперь горы будут сопровождать нас до самого Мандалая. Скудная зелень — колючие кустарники и кактусы в человеческий рост, вначале редкие, одиночные, потом непроходимые чащи.
У одного такого «частокола» мы остановились. Издалека заросли казались непроходимыми. На самом деле между кустами можно было пройти, если бы… не риск повстречаться со змеей. У нас нет с собой сыворотки. От укусов змей и ядовитых паукообразных в Бирме ежегодно погибают тысячи людей. Кобры, водяные змеи, скорпионы, фаланги. С ними нередки встречи даже в столице — в саду, на озере. Что же говорить об этих местах!
Когда созревает рис, на поля отовсюду сползаются змеи за обильной поживой — мышами, сусликами, лягушками. Случается, что жертвами их укусов становятся и крестьяне. Однако змеи не только беда, но и благо: они помогают уберечь урожай от грызунов. Великий закон равновесия в природе!
Наш шофер нервно расхаживал возле автомобиля. Змеи явно его не волновали. Он был озабочен другим — свободен ли от мятежников следующий отрезок пути, по которому нам предстояло ехать. Чем дальше мы отъезжали от Рангуна, тем чаще Тюнтин останавливался в деревнях и городках, чтобы получить информацию у местных жителей.
Это было очень кстати. Можно было выйти из машины, размять ноги, заглянуть в придорожные лавочки.
Засушливые районы заселены не очень плотно. На этих скудных землях может расти лишь арахис да перец чиле. Земля на десятки километров безлюдна, перечеркнута лишь серой лентой дороги.
Попадались и небезопасные участки. Тогда наш Тюнтин нервно ерзал на сиденье, подтягивал лоунджи, низко склонялся над баранкой и, устремив взгляд перед собой, развивал такую бешеную скорость, словно он сидел не за рулем видавшего виды «голдена», а за штурвалом самолета. Стрелка спидометра подскакивала до отметки сто миль. Колеса свистели, едва касаясь покрытия.
Дорога узкая, неровная — то вверх, то вниз. И кто дал бы гарантию, что из-за пригорка впереди не вынырнет автомобиль, мчащийся навстречу на такой же скорости? Останется ли время, чтобы разминуться? Лишь когда Тюнтин выпрямился, сбавил скорость и привычно улыбнулся, мы с облегчением вздохнули.
Уже давно прошло время обеда, когда мы остановились передохнуть у небольшой деревни. Изнуренные пеклом, мы и не помышляли о еде, лишь бы сделать глоток воды, чуточку пройтись. У дороги стояли два военных «джипа» с солдатами. Ожидали нас. Короткая передышка — и снова в путь.
Солдаты с автоматами, перебросившись несколькими словами с нашим водителем и доброжелательно нас оглядев, расселись по машинам. Один «джип» поехал впереди, второй пристроился за нами.
Жители деревни с любопытством наблюдали за происходящим. «Ничего, немного беспокойства. Зато все будет в порядке!» — казалось, говорили их приветливые лица.
— Если где-то и есть опасность встречи с мятежниками, то воинский конвой превратит эту возможность в действительность, — саркастически говорили нам знакомые перед отъездом.
Мне вспомнились эти слова, когда последняя хижина мирного селения исчезла из виду. Солдаты сопровождали нас километров пятьдесят, пока мы не подъехали к Мандалаю. Слава богу, пронесло!
Пейзаж в районе Мандалая более привлекателен, чем в равнинной дельте. Особенно живописны холмы. Все они, как один, увенчаны белыми пагодами с блестящими, золочеными тхи.
Трудно даже представить, как люди преодолевали эти выжженные солнцем коричневые склоны с тяжелой ношей — кирпичами и камнями, чтобы поставить очередную пагоду на вершине холма!
Очень типичная картина: храмы во славу божества наверху и утлые бамбуковые хижины для тех, кто их строил, внизу, в долине. Так продолжалось веками.
«ЭТО КАК РАЗ ТО МЕСТО!» — ПРОВОЗГЛАСИЛ КОРОЛЬ
Бирманские короли часто меняли столицы. Считалось, что у каждого города есть своя мера счастья и рано или поздно наступает время, когда судьба перестает благоволить к нему. Такой город лучше покинуть, построив новый — счастливый.
К тому же каждый новый правитель был уверен, что, город хранит в памяти мысли и поступки его предшественника, которые отнюдь не всегда служили образцом для подражания. Вот почему он предпочитал оставить старую столицу и поселиться в другой. В свою очередь его преемник поступал точно так же.
И все же главное было не в этом. В то время города быстро перенаселялись. Скученность, теснота нередко приводили к пожарам. Не хватало воды, отсутствовала канализация, город начинал задыхаться в отбросах, вспыхивали эпидемии. И люди переселялись на новое место. История оставила нам имена многочисленных бирманских столиц. На севере — Паган, Два, Сикаин. На юге — Швебо (Город Золотого Вождя), Таунгу, Пегу, Пром…
В XIV веке столицей стала Ава, на удивление остававшаяся цветущей и известной королевской резиденцией целых триста лет. Неоднократно возрождалась она и позднее.
Правители династии Алаунпая, третьей и последней в Бирме, были особенно непоседливы. Однако это не принесло им счастья. Король-завоеватель Алаунпая обосновался в Швебо в 1752 году. Через десяток лет, при Синбьюшине, столичная слава вновь вернулась к Аве. Но уже в 1783 году король Бодопая основал Город Бессмертных, который очень скоро оставил его преемник Баджидо, чтобы вновь переселиться в Аву.
