Александр Вин - Закон королевского бутерброда
Многие понимают, что использование мата – это ещё и обозначение причастности к какой-то определённой группе. К уголовникам, недоучкам, психопатам. К бо-ге-ме, наконец! Арго. Ну, жаргон, чтобы понятней было…. Я не хочу «принадлежать» к именно этим группам. У меня гораздо больше желания как-то, чуть-чуть, но постоянно прикасаться, быть немного своим, «с краешку», среди Пушкина, Гоголя, Грина, Твена.… Это, по-моему, достойней, чем «бляха муха».
– И заметь, тебя я не упрекаю. Просто ты долгие годы избегал моего положительного влияния. А то сейчас бы вместе со мной цитировал Вергилия…
Глеб Никитин подмигнул ошеломлённому его яркой речью Валерке.
– Круто ты…
Потом они расстелили на палубе карту. Другую, не ту, по которой вчера гнались за неприятелем. На каждый угол поставили по бутылке пива. Валерка ёрзал вокруг карты на животе и рассказывал.
– Вот, смотри, это остров Сан-Мартин. Примерно девяносто миль от Антигуа. Развратный островок, хулиганья всякого на нём много, велосипед могут с улицы даже угнать. Здесь, у нас, не так. А вот там и есть основная база перевалка наркотиков.
Прилетают туда парни из Колумбии, на небольших легкомоторных самолетиках, тихо, над самыми волнами. Практически в одном и том же районе, на банке Саба, сбрасывают в океан водонепроницаемые тюки с кокаином. По сигналу, ну, там, по договорённости какой особой, по радиомаякам, к месту сброса подскакивают в темноте классные океанские лодки. Прочные, скоростные, под сотню ходят, на каждой два, три подвесных мотора по двести пятьдесят лошадок! Подбирают груз, временно складируют его на Сан-Мартине, а потом дальше гонят наркоту в Штаты, в Пуэрто-Рико, куда-нибудь ещё….
– А если все знают, где сбрасывают наркотики, то почему эту лавочку никто не прикроет?
– Ну-у, Глеб, ты даёшь.… Во-первых, самолётиков здесь этих тьма тьмущая каждый день пролетает, прилетает, отследить каждого трудно, а, во-вторых, чиновников здесь тоже до черта и каждый кушать хочет! Глазки от этого у них и закрываются, от голода-то….
– Наш-то аэропланер, наверно, в ту ночь заблудился, и не там груз сбросил. Из схемы выбился, вот из-за этого вся каша и заварилась.
Валерка перевернулся на спину. Закрыл глаза от солнца ладонями.
– Катюху жалко. Девка-то была ничего. Москвичка…. Я прихватил её из столицы, когда в прошлый раз из отпуска возвращался. Ничего особенного ей и не обещал, не врал про себя, ты же меня знаешь! Потом только понял, что рассказывал-то ей правду, что живу, мол, на Карибских островах, есть собственная яхта, пятое-десятое, а она уж размечталась, что встретился ей олигарх какой-то очаровательный! Типа мечта всей её жизни…. Приехали, а мне же здесь работать надо, деньги зарабатывать, яхта тоже не ахти, не такая, как у этих, толстопузых, попроще…. Вот она и начала кочевряжиться, искать варианты.
– Кстати, а почему ты так мощно полицейских-то убеждал, что она не могла сама привязаться к тогда канату?
– Могла, не могла… – Валерка досадливо забурчал. – Зачем им знать о наших с тобой догадках?! Пусть все считают, что сразу же Катюха погибла, не дёргалась никак…. Фраеру тупому, Роме, когда поймают, больше срок из-за этого выпишут. Я только рад буду.
– Неприятности у тебя с ней были серьёзные?
– Да как сказать… Больше всего на это Марисоль обижалась, я-то видел, что она вся нервная ходила, но вида ей не показывал. Фридка тоже иногда на меня чуть ли не с ногтями бросалась, было такое дело.… Даже кассирша в магазинчике продуктовом, в гавани, на меня до сих пор дуется! Негритяночка приятная, чуть за тридцать, вот ей знакомые и обещали меня в близкие друзья оформить. Сынок местного почтового начальника, молодой пацан, мальчишка, провел переговоры с дамой. Спросил меня, не против ли я…. Это ещё до Катьки было, вот я прикинул, и сказал, что не против. А потом, когда я первый раз после отпуска появился в магазине с моей-то красавицей, кассирша страшно обиделась! Разозлилась. Теперь не здоровается.
– А Фрида?
Валерка улыбнулся
– Сильна баба! Знаю, что она готова всех своих пионеров пинками выгнать, если я позарюсь на её миллионы. Замуж мне предлагала. Как ты думаешь, может, действительно, стоит согласиться?
Из-под ладошки Валерка коварно покосился на Глеба.
– Буду с сигарой ходить, с пузом, всё как у них полагается…
– И скоро погибнешь где-нибудь в скалистых горах, или акулы тебя внезапно в глубине закусают. Причём бесследно, то есть с концами.
– Ты уж, Глеб, так серьезно не относись к моим женщинам-то! Я же не со злом к ним, сам понимаешь. Хорошие они все, просто с каждой в разное время познакомился, настроение тоже было разное.… Люблю я их, проклятых!
– А они – тебя.
– Верно говоришь, друг! И это здорово!
Валерка упруго вскочил на ноги.
– Слушай, давай перекусим?! А то я, как про женщин чего вспомню…
– Так сразу фарш пилой начинаешь пилить. Знаю.
– Не угнетай. Тащи пакеты.
Они вместе спустились в каюту.
Глеб занялся сумкой-холодильником с припасами, Валерка покопался в бортовом шкафчике и достал небольшую, с простыми узорами, скатерть.
– Мама ещё вышивала…
– Давай твою «Столичную» допьём, а то я в спешке-то как следует её и не распробовал.
– За нас?
– А за кого же ещё-то?! Мы же такие замечательные!
По-хозяйски капитан Глеб развернул яхту так, чтобы тень от паруса накрывала палубу в том месте, где они расположились с припасами. Мельком глянул на Валерку, ожидая одобрения, тот кивнул.
На жёлтом пластике палубного настила лежала бумажная карта, на карте – скатёрка с красными цветами, в центре натюрморта высилась прозрачно запотевшая бутылка. Валерка крупно дореза́л помидоры, в развёрнутой фольге истекала мягким тёплым жирком жареная курица.
– Огурчики открой…
– За Антигуа? За землю моря и солнца!
Хрустальные рюмки, которые успел напоследок заботливо бросить им в походную сумку король Роб, самым чудесным образом звякнули на свежем воздухе.
– И хорошо…!
– Послушай, Глеб, ты мог себе когда-нибудь представить, что мы с тобой так вот встретимся? В океане, за тысячи километров от России, будем сидеть практически под пальмами, и бухать так, как нам хочется?!
Не отвечая, но улыбаясь, Глеб Никитин внимательно пристраивал маринованный огурчик на хлебную корочку.
– Знаешь, я в башне, в плену, стих сочинил. Прочитать?
– Давай, если приличный.
Прожёвав, Валерка счастливо заложил руки за голову.
– У ночного океана – догорающий костер
В небо искрами стреляет.… И дымок, и шелест волн…
– Зря на тебя та негритянская продавщица обиделась. Вы на пару с ней ещё одного Пушкина для России могли бы по-быстрому организовать.
