Кэтрин Бу - В тени вечной красоты. Жизнь, смерть и любовь в трущобах Мумбая
Зерунизе было достаточно одного взгляда на испуганное лицо сына, чтобы понять: этот не сможет прятаться от полиции. Да и сама она, проснувшись, встревожилась: из-за того, что Абдул сбежал, полицейские, наверное, будут жестоко избивать ее мужа. Долг старшего сына предписывал тому прийти на помощь больному отцу.
Абдул шел, чтобы выполнить свой долг, и делал это почти что с радостью. Пусть виновные прячутся. А он невиновен, у него же это просто на лбу написано. Что оставалось делать? Только предаться в руки властей, которые докажут его невиновность. Правда, за свою недолгую жизнь он имел возможность убедиться, что ни закон, ни справедливость не имеют силы. Но сейчас он снова был готов поверить в них.
Офицер в камуфляжной форме с погонами восседал за металлической кафедрой. Увидев Абдула, он удивленно поднялся. Усы чуть прикрывали мясистые губы, как у крупной рыбы. У парня навсегда запечатлелась в сознании эта картина: рыбьи губы дрогнули, слегка раздвинулись, и полицейский улыбнулся.
Часть первая
Обитатели трущоб
«В Аннавади любят помечтать: ой, мой сын станет врачом или юристом, и он всех нас озолотит. Пустое тщеславие! Представьте себе, что лодка плывет на запад, а вы похваляетесь: «Какой я отличный штурман!». Но тут меняется ветер, и вот уже вас несет на восток».
Карам Хусейн, отец АбдулаГлава 1
Аннавади
Остановим воображаемую пленку, на которой записаны все эти события, в тот самый момент, когда офицер с рыбьими губами поднимается навстречу Абдулу. А затем прокрутим ее мысленно назад. Вот юноша удаляется от полицейского участка и аэропорта, вот он дома, вот сворачивается пламя, объявшее одноногую Фатиму, а спичка возвращается обратно в коробок. Вот за несколько минут до этого Фатима пританцовывает на костылях, целая и невредимая, и распевает противным голосом любовную песенку. Легкая туника в розовых цветах развевается на ветру.
Отмотаем пленку еще на семь месяцев назад. Тогда, в январе 2008 года, всех трущобных жителей охватила новая надежда. Такого подъема и энтузиазма еще не знали эти хижины, быстро плодящиеся в крупнейшем городе той самой страны, где живет треть беднейшего населения планеты. Страны, ошалевшей от головокружительного подъема и внезапного финансового бума.
В тот день рассвет был ветреным. Это вполне типично для января, месяца, когда люди запускают воздушных змеев и ходят с простуженными ушами. Абдул спал на песке на улице. Места в доме не хватало, чтобы все члены семьи могли улечься хотя бы на полу. Долгие годы кучка песка служила мальчику кроватью. Рано утром мать аккуратно переступила сначала через одного из его младших братьев, потом через другого, и нагнулась к старшему сыну.
– Просыпайся, придурок! – прокричала она ему в ухо. – Ты что, считаешь, что твоя работа – сны смотреть?
Наблюдательная и суеверная Зеруниза заметила, что самый большой доход семья получала именно в те дни, когда она с рассвета обрушивала град ругательств на Абдула. Январские финансовые поступления были принципиально важны для реализации недавно созревшего у Хусейнов плана. Они всерьез решили покинуть Аннавади. Чтобы подстегнуть удачу, мать решила прибегать к утренним проклятиям регулярно.
Абдул поднялся безропотно. Зеруниза не терпела никаких причитаний, кроме собственных. К тому же в этот ранний час он меньше всего ненавидел свой квартал. Бледное солнце чуть играло серебристыми бликами на поверхности черной воды пруда. Щебет попугаев, обитавших у дальнего берега, еще был слышен, несмотря на набиравший силу рев самолетов. Возле соседних лачуг, стены которых чудом не разваливались, скрепленные проводами или веревками, сушилось и проветривалось влажное разноцветное тряпье. Дети в форменных школьных галстуках потянулись к колонке, волоча за собой ведра. Длинная очередь выстроилась к общественному туалету, располагавшемуся в выкрашенной в оранжевый цвет бетонной постройке. Козы смотрели по сторонам сонными глазами. Все было как-то уютно и по-семейному; еще не разгорелась борьба за существование, ежедневно бушевавшая в этом маленьком мирке.
Один за другим выходили люди из времянки, в которой прорабы выбирали разнорабочих на день. Девушки начали плести гирлянды из ноготков – они продавали их, лавируя между подъезжающих к аэропорту автомобилей. Пожилые женщины взялись за шитье розово-голубых лоскутных одеял – некая торгующая такого рода сувенирами фирма посылала разовые заказы в Аннавади. В маленькой душной мастерской по переплавке пластика полуобнаженные мужчины готовили к работе машины для выдува. Здесь из цветных шариков делали фигурки, подвешиваемые к зеркалу заднего вида. Трудно себе представить, кто и когда покупает всех этих улыбающихся уточек и розовых кошечек со стразами вокруг шеи. В это время Абдул надел старую, всю в пятнах рубашку, липшую от жары к его тощей спине, и сел за работу – разбирать двухнедельную гору мусора.
В целом его отношение к соседям было таким: «Чем ближе я узнаю вас, тем больше буду презирать. Да и вы, скорее всего, большой любви ко мне не ощутите. Поэтому давайте держаться подальше друг от друга». Но каждое утро, принимаясь за дело, он понимал, что рядом с ним не покладая рук трудятся, чтобы заработать себе на хлеб, другие обитатели Аннавади.
Квартал Аннавади находится в двухстах метрах от улицы Сахар Эйрпорт-роуд. Его можно было бы назвать одним из мест встречи новой и старой Индия, однако новая явно запаздывала «на рандеву», с трудом отвоевывая у старой место под солнцем. Водители микроавтобусов яростно сигналили, прогоняя с дороги мальчишек-велокурьеров. У каждого из последних на багажнике велосипеда были закреплены большие ящики на триста яиц с трущобной птицефермы. Все это нужно было на рассвете развезти по магазинам.
Аннавади мало отличался от других трущоб Мумбаи. Все хибары были грязными и кособокими. Люди, владевшие менее убогими развалюхами, считались зажиточными. Существование среди нечистот и болезней считалось нормальным.
Поселение здесь появилось в 1991 году. Его основали выходцы из южного штата Тамилнад. Большую бригаду рабочих-тамилов[4] привезли тогда для реконструкции трассы, ведущей к аэропорту. По окончании подряда они решили поселиться в этом районе, в надежде на то, что здесь будет еще вестись масштабное строительство. Пустующих территорий в окрестностях практически не было, поэтому густо поросший кустарником болотистый, кишащий змеями участок по другую сторону шоссе возле международного терминала, показался им вполне подходящим местом для поселения.
